Иногда говоришь себе: этот день будет мой! Или даже не день только час, ну хотя бы час, и за этот час я сделаю все, что задумал! Но чаще всего судьба распоряжается твоим временем совсем не так, как ты задумал.
Так и в тот день Кумба с маленькой дочкой Кхари едва успели заправить рис, привезенный Самбой, жалкими листиками щавеля, как во дворе их дома появилась целая толпа подружек с гриотками. Все они громко пели, и кричали, и хлопали в ладоши. А пришли они потому, что услышали рев осла ночью, и смекнули, что осел вернулся в деревню не пустой.
Оставив свою дочь в кухне, Кумба ушла в хижину. Женщины долго болтали и сплетничали, шутили и смеялись, и языки их не останавливались ни на миг. У всех было что рассказать, о чем посоветоваться или что посоветовать. А когда болтовня поутихла, две подружки Кумбы попросили гриоток причесать их заново. А третья взяла иголку с ниткой и уселась чинить свою вышитую кофту.
Короче, все нашли себе занятие! Время летело быстро, и Кумба ни на миг не могла оставить своих гостей.
Всему есть предел, даже гостеприимству. Отдать все гостям, а самому остаться ни с чем, это уже не просто неосмотрительность, это опасная глупость. Верно сказано: выздоровей сам, а потом уже лечи других!
Подружки Кумбы и гриотки никак не уходили. Ей оставалось одно терпеливо ждать.
Тем временем Кхари, маленькая дочь Кумбы, размешивала и переворачивала рис в котле.
Самба же сидел на площади, где собирался совет. Он видел, как в его дом вошли подруги жены и гриотки и, в ожидании их ухода, рассказывал старейшинам деревни о своих мнимых неудачах в восточных краях.
Всему есть предел, но только не терпению хозяйки дома, дорожащей своим добрым именем. Ни одна хорошая хозяйка не покажет и виду, что подружки заявились к ней в гости совсем некстати, и уж тем более не намекнет, что они чересчур назойливы и сидят у нее слишком долго.
Время шло час за часом!
А подружки Кумбы и гриотки все болтали и болтали.
Рис уже давно сварился, и маленькая Кхари, дочка Кумбы, беспокоилась, не зная, что ей делать. Наконец она вбежала в хижину и громко зарыдала.
Кого не тронут слезы ребенка? Все женщины бросились утешать маленькую Кхари.
Вайе! Кхари! Вайе? Вайе? Лане ла?
Что с тобой, Кхари? Что? Что? Что случилось? Но Кхари заплакала еще горше.
Мама! Мама! Нынче утром я слышала у колодца такие слова такие слова!.. Я так обиделась, даже сердце болит!..
Что ты слышала, что такое ты слышала? встревожилась Кумба, мать Кхари. Говори скорее, дитя мое!
Мама, я слышала, как бабушка Котел-Кипит хвасталась, будто она старше тебя!
О лживая хвастунья! возмутилась Кумба. И она это посмела сказать при всех у колодца? Ступай и спроси эту лгунью, где была она сама в год Снять-и-Накрыть. Пусть она тебе скажет!
Слезы у Кхари сразу высохли, и она поспешила обратно на кухню.
А время шло, и солнце уже стало клониться к закату. Подружки Кумбы со своими гриотками наконец устали и не могли уже больше пи говорить, ни петь. И они ушли.
Самба, Кумба и дочь их Кхари спокойно поели риса со щавелем. И родители были безмерно горды, что их дочка проявила такую сметливость.
* * *
Наступили лучшие дни. Небо снова стало милостивым и земля плодородной и щедрой. Достаток вернулся почти во все семьи. Пришел он и в семью Самбы.
А между тем маленькая Кхари, Кхари-умница, подрастала. С каждым днем набиралась она ума и становилась все красивее. И Кумба давала ей лучшие свои украшения, чтобы дочь ее выглядела еще прекрасней.
* * *
Счастью незачем выставлять себя напоказ и бегать по всем дорогам: его и так найдут злейшие враги Счастья завистливый глаз и ядовитый язык, Бетт и Тжатт. Уж они-то умеют застать Счастье врасплох и нанести ему смертельную рану в спину!
Чем больше восхищается глаз Бетт, чем больше льстит и хвалит язык Тжатт, тем беззащитнее перед ними Счастье. Оно либо медленно умирает от их яда, либо сразу падает, как перезрелый плод с вершины дерева.
Так и случилось с Кумбой, матерью Кхари. Однажды вечером она уснула и больше не проснулась. Кхари-красавица, Кхари-умница, маленькая Кхари осталась сиротой.
* * *
Вдовцу в расцвете лет мало дочерней любви и дочерних забот, хотя бы дочь хлопотала без устали и содержала дом в чистоте и порядке.
Потужил Самба, отец Кхари, и решил взять новую жену вместо покойной Кумбы.
И начались для Кхари тяжелые дни. Ее мачеха Панда была молода и во всем завидовала Кхари: завидовала ее красоте, ее уму и сметливости и даже сердилась на мужа своего, Самбу, за то, что он добр к сироте. И если бы он не защищал дочку, мачеха уже давно бы дала волю злобе, сжигавшей ее с вечера до утра и с утра до вечера.
Особенно злилась Панда в те дни, когда Кхари надевала украшения своей матери.
* * *
Однажды вечером Самба был в это время на охоте Кхари надела на себя украшения покойной Кумбы и села на скамеечку. Тут вышла из своей хижины Панда и приказала девочке:
Возьми этот калебас и принеси воды!
А калебас был из красного дерева и очень тяжелый. Встала Кхари со своей скамеечки и начала снимать браслеты и ожерелья.
Оставь все, как есть! приказала ей мачеха. Тебе эти украшения к лицу.
Сиротка Кхари отправилась к колодцу.
Она набрала воды и попробовала поставить калебас себе на голову. Но но смогла, и, сколько ни пробовала, у нее не хватало сил.
Тогда заплакала Кхари и запела:
Войе воло! Ку ма йенэ?
Ку ма йенэ? Ку ма йенэ?
Кто мне поможет? Кто мне поможет?
Кто калебас мне поднимет?
Из влажной щели в камнях колодца вылез жабенок М'Ботт и зашлепал к красавице Кхари: топ-клёп! топ-клёп! Приблизился он и сказал:
Ма фи нэ!
Те ку ма йенэ
Н'га поле ма!
Я здесь один,
Я здесь господин!
Я подниму,
Но ты мне заплатишь!
Убирайся отсюда, урод жабий рот! презрительно ответила ему маленькая Кхари. Ты своими лапами не поднимешь и куриного пера!
И она снова запела:
Войе воло! Ку ма йенэ?
Кто мне поможет? Кто мне поможет?
Кто калебас мне поднимет?
Прибежала Багг-ящерица, зафыркала: бррр-брр! Замотала головой, раздула чешуйчатую шею и гордо сказала:
Я здесь одна,
Я здесь госпожа,
Я подниму,
Но ты мне заплатишь!
Убирайся отсюда со своей толстой шеей и плоским брюхом! сказала маленькая Кхари. И снова заплакала сирота и запела:
Войе воло!
Кто мне поможет?
Ку ма йене?
Кто калебас поднимет?
Приползла на толстых коротких ногах мамаша М'Боната, старая черепаха, вытянула морщинистую шею и тихонько сказала Кхари-сироте:
Ма фи нэ!
Я подниму,
Но ты мне заплатишь!
Уходи лучше отсюда, сказала старухе Кхари-сирота. Этот калебас тебе не поднять. Еще завалишься на спину, что тогда делать?
Уже наступила ночь, а Кхари-сирота все звала и пела:
Войе воло! Войе воло!
Кто мне поможет, кто мне поможет?
Кто калебас мне поднимет?
И вдруг перед ней появился огромный питон! Он легко поднял полный калебас из красного дерева, поставил его себе на голову и сказал:
Я здесь один,
Я здесь господин!