— Я поняла приказ, Юто-сама, и приложу все силы, чтобы исполнить его. С картой я умею работать, да и Такамию знаю немного.
— Ах да. Телефон есть?
— Нет. Пара амулетов деда вашего осталось.
— Вот тебе немного денег. Сходи в салон связи, купи самый дешевый телефон. Там должны быть такие модели, что сами почти бесплатные, а деньги сразу идут на счет. Попроси продавщицу записать мой номер, если сама не умеешь. И пусть обучит тебя звонить мне. Как купишь, отзвонись.
Я написал на листке номер своего телефона и передал Гинко.
— Вопросы?
— М-м, если что, свяжусь с вами с помощью телефона, Юто-сама. Вынюхивать — это я могу.
— Тогда приступай.
— Слушаюсь.
— Ну, вроде как разобрались. Пойдем на станцию. А Сидзука-сан где?
— Говорила я вам…
— Да-да. Но пока я ей доверяю. Значит, только мы с тобой, Химари.
— Мря-м! (Ура!)
— Кагецуки, что ты здесь делаешь-с-с? Всплеск твоей ауры могла заметить не только я.
В затененном безлюдном переулке стояла пара подозрительных личностей: маленькая девочка со злыми глазами и молодой мужчина с бледной кожей и черными кругами под глазами. Парень имел темные волосы средней длины, классическую белую рубашку, ботинки и брюки. Можно было принять его за молодого клерка или чиновника.
— Пришел проведать тебя, Сидзука. Совет духов хочет знать, почему охотник еще жив.
— Ситуация у меня под контролем-с-с. Пусть это трусливое сборище не беспокоится о своих никчемных жизнях.
— Я не чувствую света от тебя. Зачем ты с ним возишься? Он ведь последний из Амакава. Никто не будет за него мстить.
— Не твое дело. Я разберусь с охотником сама.
— Один незуми сообщил, что бакэнэко обещала перерезать всех его сородичей в городе…
— Незуми ушел живым после встречи с бакэнэко? Видимо, где-то случилось извержение вулкана. Нано, — хмыкнула девочка.
— Тем не менее могут пострадать невинные аякаси.
— Вот только не надо говорить, что ты переживаешь за незуми, Кагецуки. Сказала же, я разберусь.
— Как знаешь. Я смотрю, ты не в настроении, мизучи?
— Этот жалкий охотник совсем на меня не реагирует! Считает ребенком неразумным! Это возмутительно! Нано!
— Хе, похоже, тебе попался серьезный противник.
— Я покажу ему всю сокрушительную силу лоли!
— Алло.
— Юто-сама!!! Я вас слышу! Будто вы прямо рядом со мной!
— Я рад, Гинко, только не ори так…
На заднем плане в трубке я услышал женские смешки, продавщицы вестимо.
— Не настоящий голос, мои уши не обманешь. Но все равно это вы!
— Я-я. Действуй по плану. Появились вопросы?
— Там в холодильнике, Юто-сама… Когда я поработаю, можно… доесть?
— Можно, только попроси Айю.
— Да, Юто-сама!! Отбой связи! А оно само выключится? Надо нажать? Красная трубка… где же она? Вот!
Последовали гудки. Научилась вешать трубку. Прогресс. Скоро волчица совсем в люди выйдет. Волк в овечьей шкуре, хех.
Хорошо в поездах. Спокойно, не трясет. Можно поглазеть в окно, почитать книжку или немного полапать миловидную соседку… Последнее было невозможно ввиду того, что напротив нас присели две пожилые бабульки. Совсем уж падать в глазах общества ни Виталию, ни Юто не хотелось. Я расспрашивал бакэнэко о Ноихаре:
— Машину бы неплохо получить. У деда ведь есть? Или может вертолет целый?!
— Нет, милорд. Не жаловал технику дед Ген. А коли надо добраться куда, нанимал водителя с машиной.
— Мде-с. Ну хорошо хоть не верхом на осле рассекал. А-а, — я понизил голос, чтобы бабки не услышали. — Нету таких аякаси или магии, чтобы быстро передвигаться?
— Есть, милорд, — в ответ прошептала Химари. — Но у нас в Ноихаре не видела. Дедушка Генноске не любил торопиться. Да и аякаси в клан получить тяжело, не каждый согласится.
— Ясно. Ну будем искать, восстанавливать связи потихоньку. Расширять семейное дело…
Я задумчиво уставился в окно, глядя на проплывающие деревеньки и поля.
— Милорд. Сказать хочу вам я. Зело отрадно мне, что вы добры стали к аякаси. И хоть змеюка мне не по нраву, а то, что не стали с ней сражаться — правильно. Не злой она дух.
— Стал? А раньше я какой был?
— Вельми непримиримы к аякаси. Всех уничтожить желали, как и ваш отец. И страшилась я, что не примете меня. Раньше ведь с вами только как кошка играла.
Вот те на. В воспоминаниях Юто никаких особенных намеков, хотя… почему-то кажется, что он вполне мог раньше таким быть.
— Мой отец, Синити? Он не любил аякаси?
— Что-то с ним случилось еще до моего рождения, не ведомо мне. Озлобился ваш отец, бросил клановые дела, в купцы подался. И вас воспитал по своему образу. Слышала я однажды, как ругались они с дедом вашим. Генноске-доно требовал отдать внука ему на воспитание, не соглашался Синити.