Заметив это, наша говорливая Афродита спокойно и рассудительно заявила:
— А это я клопов у себя травила, и моя одежда данной химией пропахла.
Увидев на безразличном и апатичном ко всему происходящему лице слушателя ехидную ухмылочку, она добавила:
— Ну, знаешь такие большие и усатые на тараканов похожие, которые больно кусаются?
Так как о клопах и тараканах Чесик знал мало, то он, сделав удивленное лицо и махнув рукой, громко произнес лишь одно:
— Да хрен их знает, — И снова умолк.
«Афродита» со своей безостановочной болтовней произвела на Чесловаса обратный эффект: чем больше он ее слушал, тем меньше ему хотелось секса с ней, да и вообще с кем бы то не было.
Вот задолбала старая всякую хрень нести,— думал он, но упорно продолжал молчать.
Лишь однажды, когда в пылу рассказа о миграции северных оленей по Кольскому полуострову, Чесик всё же решился прервать собеседницу и открыто по-мужски предложил ей выпить пивка за встречу.
Леокадия, скривив недовольную гримасу, на немного лошадином вытянутом лице, довольно культурно отказалась от столь заманчивого романтического предложения и, покончив с северными оленями, плавно перешла на тему здорового образа жизни и правильного питания.
— Алкоголь и табак — это яд! — сетовала она. — Они разлагают мозг и организм. Человек после года употребления подобной отравы погибает как личность, превращаясь в обычный овощ.
Это был один из тех немногих моментов, когда всё время молчавший Чесик решился вставить в разговор слово.
— Да ладно! Скажешь тоже! Я вот с 12 лет курю, пью. И видишь, живой еще. Ха-ха-ха! — пытался было возразить он, но только раззадорил «Афродиту», и тут ее понесло:
— Я вообще веган и сто процентная натуралка.
— Это куда? — поинтересовался недалекий кавалер.
— То есть подмышки никогда не брею и там… — заметно покраснев, тихо добавила она. — Пусть всё будет натурально и первозданно.
— Где там? — искренне недоумевал Чесловас.
— Ну, что ты как маленький, в самом деле. В зоне бикини, конечно.
Тьфу ты, извращюга старая,— отчего-то ужаснувшись, подумал он и, ощутив к данной дамочке огромную неприязнь, засобирался домой.
— Вот, блин! Я, кажется, утюг забыл из розетки выдернуть, — начал вслух нести чушь «женишок», стараясь выглядеть озабоченным и расстроенным. — И рыбок, вроде, забыл покормить. Короче, мне пора. — Уверенно заявил он и, встав, принял «низкий старт».
«Афродита» искренне недопонимала, что случилось и, что она сказала не так.
— Подождите, Чесловас! Как же так! Как вы можете себя так непристойно вести?
Повелительно строгий и немного обиженный голос женщины почему-то напомнил Чесику строгую учительницу математики из детства по имени Чеслава Бутримеевна. Он искренне ее побаивался, так как та частенько крутила бездельнику уши.
Неведомая сила страха перед взрослыми не позволила ему уйти, он снова присел и только сейчас молча вручил барышне подвявшие цветы.
Та снова расплылась в неимоверно широченной улыбке, понюхала букет и, пролепетав «как мило», продолжила трепать языком.
На этот раз тему для беседы она выбрала спонтанно и непродуманно, так как заметила, что Чеслов пристально всматривается в ее кофточку ручной работы. Хотя, честно сказать, он смотрел не на кофту, а на жучка, ползшего по ней, и думал: Это, наверное, и есть клоп.
— О-о-о! У этого свитерка ну очень интересная история. Он достался мне от бабушки Греты. Бабушке он перешел от пробабки Гертруды Леопольдовны. А та когда-то встречала в нем немецких захватчиков, а затем и советских освободителей, — на одном дыхании выпалила она историю длиной в сто лет.
Охренеть как интересно!— немного загрустил Чеслав и начал снова придумывать нелепые отмазки, чтобы удалиться восвояси.
— Кажется, дождь собирается? — тихо и как-то неуверенно промямлил он, глядя на чистое без единого облачка небо.
— А ты знаешь, я себе такого тебя и представляла: спокойный, мужественный и покорный, — вдруг начала толковать «Афродита» о чувствах и отношениях.
Но было уже поздно. Чесловас, готовый до этой встречи жениться и переспать хоть с «бабой Ягой», искренне и глубоко невзлюбил несчастную Леокадию. Почему кавалер испытывал к ней такую неприязнь, сам не понимал. Но больше общаться, а уж, тем более встречаться или заниматься с ней сексом, он не хотел.