Весной, во втором месяце, перестроили два дворцовых помещения Пхёнычжон и Имхэчжон.
Летом, в пятом месяце, ичхан Янсун и пхачжинчхан Хынчжон подняли мятеж, но были казнены.
Осенью, в восьмом месяце, сын вана был /354/ возведен в [сан] наследника. Умер сичжун Ким Ё, и министром-сичжуном был назначен ичхан Вихын.
Весной и летом стояла засуха. С отставкой сичжуна Вихына министром-сичжуном был назначен пхачжинчхан Ким Кемён.
Зимой, в десятом месяце, в небе раздался звук, подобный грому.
Весной, в первом месяце, скончался сандэдын Ечжин и министром-сандэдыном был назначен ичхан Ычжон.
Осенью, в девятом месяце, были казнены поднявшие мятеж ичхан Ким Сик и Тэхын. В этом преступлении был замешан и тэачхан Хынин.
Весной, в первом месяце, Сатурн вошел в [фазу] Луны. В столице шел грязевой дождь, а буря вырвала деревья. Дана амнистия всем заключенным, кроме тех, кто подлежал смертной казни.
Весной, во втором месяце, была упразднена крепость Чхонхэ, а ее жители переселены в округ Пёкколь.
Летом, в четвертом месяце, выпал иней. Отправленный в качестве посла в Танское государство ачхан Вонхон приехал с священными книгами и зубом Будды. /355/ Ван выехал за город, чтобы встретить его.
Весной, во втором месяце, пхачжинчхан Чинян назначен правителем (тодок) области Унчхон. В податном ведомстве (чобу) возник пожар.
Осенью, в седьмом месяце, перестроили Беседку журавлиного крика (Мёнхвакну).
Зимой, в одиннадцатом месяце, скончался наследник.
Летом, в шестом месяце, было большое наводнение.
Осенью, в восьмом месяце, на области и округа юго-западной части страны налетела саранча.
Весной, в первом месяце, [ван] назначил посланца для оказания помощи населению юго-запада.
Зимой, в двенадцатом месяце, возник пожар в казенном ведомстве (чингаксон). Сатурн вошел [в фазу] Луны.
Осенью, в девятом месяце, когда ван был нездоров, [он] издал указ со следующим завещанием: «Недостойный человек (я) с ничтожно малыми способностями, вознесенный на высокое место (государя), постоянно боялся, как бы не приобрести вины перед взирающим на нас всевышним Небом, и беспокоился, как бы не потерять веры в сердцах находящихся под нами людей, поэтому и днем и ночью вел себя осторожно, подобно пробирающемуся по льду через [глубокий] водоем, и только благодаря поддержке со стороны трех великих мужей (главных министров) и всех окружающих [нас] мудрых слуг [мы] не уронили тяжелого сосуда (престола), но теперь сковала нас внезапная болезнь, /356/ и к исходу десяти дней мы уже на грани утраты рассудка и, [может быть, исчезнем] быстрее утренней росы. Так как великое дело [служения] алтарям предков не может остаться без присмотра и ни на миг не может быть остановлено движение десятка тысяч орудий (аппарата) воинствующего государства, [мы] полагаем, что единственным [человеком], который сможет вознести молитвы перед высокими алтарями предков, а также утешить и вскормить [подвластный] народ, является собульгам (каккан) Ычжон, внук вашего прежнего государя и мой дядя, человек исключительной почтительности и светлого ума, выдающегося великодушия, милосердия и гуманности, который в течение долгого времени [на посту] кохёна (вероятно, тхэхёна, или министра) помогал вану в управлении государством. И вот теперь мы снимаем тяжелую ношу, чтобы вручить ее мудрому и добродетельному, и, когда она находится у достойного человека, можно ли о чем-либо сожалеть? Если жизнь и смерть, начало и конец являются великим предопределением вещей, благополучие и превратности [жизни], ее длительность и краткость являются обычным определением судьбы, и если ушедшие [из жизни] только подчиняются закону [природы], то живущим нет необходимости слишком огорчаться. А вы, многочисленные слуги, должны приложить все свои силы и преданность, чтобы напутствовать ушедшему и служить живущему с полным соблюдением приличия и без нарушений этикета. Объявите об этом во всем государстве, чтобы [все] могли ясно узнать нашу волю». По прошествии семи дней [ван] скончался, его нарекли [посмертным] титулом Мунсон и похоронили на [холме] Кунчакчжи.