Самгук саги Т.2. Летописи Когурё. Летописи Пэкче

Вначале Хыкчхи Санджи призвал к объединению и собрал разбежавшихся [соотечественников], и за десять дней [к нему] /742/ примкнуло более 30 тысяч человек. [Су] Динфан со [своим] войском напал на них. [Хыкчхи] Санджи дал отпор, разбил его [войско] и вернул себе более 200 крепостей. [Су] Динфан не смог сладить с ним. [Хыкчхи] Санджи вместе с пёльпуджаном Сатха Санъё, укрепившись в неприступных местах, откликнулся на [призыв] (поддерживал восстание) Поксина, но к этому времени большинство крепостей сдалось. Чтобы показать свое расположение [к сопротивляющимся], [Лю] Жэньгуй оставил в их распоряжении Имджон и, [предоставив их собственной воле], даже выдал им вооружение и продовольствие. [Сунь] Жэньши стал отговаривать: «Трудно поверить в [их] честность. Давая им оружие и снабжая их зерном, можно лишь содействовать [в осуществлении] их бандитских замыслов». [Однако Лю] Жэньгуй сказал: «Я вижу, что [Сатха] Санъё и [Хыкчхи] Санджи преданны и умны и при случае способны на заслуги [перед Танами]. Как можно сомневаться?»

Когда эти двое (Лю и Сунь) уже почти подготовились захватить крепость (Имджон), Чисусин бросил свою семью и бежал в Когурё. Все оставшиеся его сторонники были умиротворены. [Сунь] Жэньши и другие, закончив дело упорядочения [положения], вернулись [на родину].

Императорским указом [Лю] Жэньгуй был оставлен командовать войсками, чтобы подавлять [мятежи] и охранять [завоеванные земли].

Когда закончилась война, в каждом доме царили запустение и нищета. Трупы убитых лежали повсюду, как скошенная трава. [Лю] Жэньгуй издал приказ о погребении мертвых, о составлении подворных списков населения, управлении деревнями, о назначении чиновников для открытия движения по дорогам, о постройке мостов, ремонте плотин и дамб и о восстановлении водохранилищ для развития земледелия /743/ и шелководства, об оказании помощи бедным и нуждающимся, о том, чтобы накормили сирот и стариков. Был возведен танский государственный алтарь (шэцзи), объявлено о введении [танского] календаря и символов (мяохуй). Люди радовались, и все стали спокойно обживать свои дома и селения.

[Танский] император назначил Пуё Юна наместником (дуду, тодок) в Унджине[646] и повелел ему вернуться на родину, чтобы прекратить старую вражду с [государством] Силла и призвать к возвращению беженцев.

Во втором году (665 г.) [Пуё Юн] встретился с силласким ваном в крепости Унджин, где они дали клятву на [крови] белой лошади[647]. [Лю] Жэньгуй составил слова клятвы, которые затем были записаны золотом на железных скрижалях и водворены в храме [предков] Силла. Слова клятвы [можно] прочесть и в летописях Силла. Однако после возвращения [Лю] Жэньюаня и других [в Китай] Юн, опасаясь, что народ разбежится, также вернулся в [танскую] столицу (Чанъань)[648]. В годы И-фэн (676—678) [Пуё] Юн был назначен унджинским наместником и ваном округа Дайфан, с тем чтобы, вернувшись на родину, объединить и утешить оставшийся народ [Пэкче]. Одновременно в Синсон (Синьчэн) перевели центр управления Аньдунского наместничества (духуфу, тохобу)[649]. Но в это время становилась могущественной Силла, и [Пуё] Юн не осмелился поехать на родину. [Он] обосновался временно в Когурё, где и умер. Супруга вана Му также пыталась сделать своего внука Кён наследником вана [Пэкче], но его владение было поделено между Силла, Бохай (Пархэ) и (Мальгаль)[650]. [В результате] прервалась линия [правителей] государства [Пэкче].

/744/ Рассуждение [историографа Ким Бусика]

В Силла юса говорится: «Небо послало [вниз] золотой ящик, поэтому — фамилия Ким (”золото”)»[651]. Эти слова вызывают удивление, и им нельзя верить. Но из-за древности этого предания я не осмелился вычеркнуть эти слова при составлении истории. Слышал также, что «силлаские люди — потомки Сохо Кымчхона (букв. ”малого неба и золотого неба”), поэтому их фамилия Ким» <смотрите надпись на могиле Ким Юсина, составленную профессором (пакса) [Высшей школы] Кукча[гам] Соль Инсоном, а также текст каменной стелы в храме Самнанса, составленный Пак Комулем и высеченный Ё Гыкилем>, и что «когурё[ские люди], будучи потомками Косина [присвоили] фамилию Ко» <смотрите записи, помещенные в Цзинь шу>[652]. В старинных историях сказано: «Пэкче и Когурё одинаково происходят от Пуё», и еще сказано: «В период беспорядков между династиями Цинь и Хань много людей Срединного государства бежало в Хэдон (Восточное Приморье)». Таким образом, не потомками ли тех древних мудрецов были основатели трех государств? И как долог был век их государств?

646

Политика умиротворения, проводившаяся Танской династией, объяснялась стремлением не только предотвратить восстания пэкческого населения против танских завоевателей, но и помешать Силла осуществить свои замыслы в отношении бывших пэкческих земель (и тем самым обеспечить продление своего господства на завоеванной территории).

647

Это была вторая клятва представителя Силла Ким Инмуна и Пуё Юна — танского ставленника в Пэкче. Церемония состоялась на горе Чхвирисан (ныне гора Ёнмисан в Конджу) у крепости Унджин («Летописи Силла», 3-й г. вана Мунму).

648

Возвращение Пуё Юна в танскую столицу, видимо, состоялось в 5-м году правления силлаского вана Мунму под давлением государства Силла, стремившегося к консолидации под своей властью населения Корейского полуострова. В Цзю Тан шу (Дунъи чжуань, Бо цзи) отмечается, что «[Пуё] Юн боялся Силла, [поэтому] сразу же вернулся в столицу [Танской империи]».

649

Это произошло во 2-м году И-фэн танского Гао-цзуна (или в 17-м году правления силлаского вана Мунму), т.е. в 677 г.

650

Земли Пэкче целиком перешли во владение государства Силла (в 11-м году вана Мунму, т.е. в 671 г.), которое на месте бывшей пэкческой столицы Сабисон учредило центр области (чу) Собури. Утверждение о разделе пэкческих земель при участии Бохая и Мальгаль не соответствует действительности.

651

Эти слова взяты из мифа о Ким Альджи в «Летописях Силла» (кн.1, 9-й г. «правления» Тхальхэ).

652

В Цзинь шу (цз. 124, Цзай цзи, 24, Мужун Юнь) сказано, что «Мужун Юнь... был приемным сыном [Мужун] Бао. Дед его Ко Хва, происходивший из [Ко]гурё, называл себя отпрыском рода Коян, поэтому фамилией (родовым именем) стало Ко». Итак, в качестве родового имени (предков) в Цзинь шу назван не Косин, а Коян. Аналогичного содержания запись встречается и в «Летописях Когурё» (17-й г. правления вана Квангэтхо).