Необходимо помнить, что Самгук саги — документ официальный, представлявший отношение к истории, культуре и идеологии на государственном уровне, и создавался он как руководство к действию для «последующих поколений» правителей и чиновников. «Исторические записи трех государств» были призваны зафиксировать в общественном сознании определенные ценности, способствовать тому, чтобы общество сделало верные выводы из исторических уроков и прецедентов, создать определенную систему политических приоритетов, наконец. На наш взгляд, основными такими ценностями были идеи о незыблемости трона[49], о необходимости четкого структурирования власти (сверху вниз), о тех обязательных качествах, что должны отличать достойного подданного. Последовательно отстаивая свои политические идеи, автор Самгук саги вкладывает в уста наиболее «авторитетных» персонажей афористические высказывания, подтверждающие эти идеи[50]. Утверждение о незыблемости власти вана по важности (а не по объему материала, посвященного этому вопросу) было основным. Необходимость самого института ванской власти не подвергалась сомнению, а посягательство на него расценивалось как измена[51]. Так, Ким Юсин, оценивая мятеж сандэдына Пидама против государыни Сондок, произносит следующую фразу: «В Пути Неба ян означает могущество, а инь — слабость. В Пути человека государь почитаем, а подданные поставлены ниже. Если как-то нарушить этот [порядок], то происходит великая смута. Ныне Пидам и его сторонники, будучи подданными, замыслили [заговор] против государыни, будучи внизу, они посягают на высших, так что их можно назвать мятежниками и разбойниками. Поэтому и люди, и духи одинаково осуждают их, и им нет места ни на земле, ни на небе. Я глубоко сомневаюсь и не могу поверить в то, что Небо может быть равнодушным к этим [событиям] и даже [ниспослать] как зловещее [знамение] звезду в государеву крепость. Величие Неба лишь следует за людскими желаниями, воздавая добром за добро и злом за зло!»[52]. Когда сподвижники и бывшие враги уговаривали Ван Гона (будущего основателя династии Корё — Тхэджо) открыто выступить против провозгласившего себя ваном узурпатора Кунье, Ван Гон, принесший в свое время Кунъе вассальную присягу, отвечал: «...я не осмелюсь стать двоедушным [предателем], чтобы, будучи подданным, занять место государя. Это называется мятежом!»[53].
Вместе с тем сакральность трона налагала на вана определенные обязанности — ван должен был быть достоин своего поста. Когда он по тем или иным причинам не выполнял свои обязанности или не соответствовал требованиям, долгом верноподданного было попытаться вернуть государя на правильный путь, увещевая его. Так, даже после смерти Ким Худжика его увещевания в конце концов воздействовали, устыдив вана, который предавался охоте и развлечениям в ущерб государственным делам[54]. Нокчин и Соль Чхон для этой цели воспользовались притчами[55], а Чхан Джори не остановился и перед резкой критикой государя, затеявшего строительство дворца в голодный год[56]. Но даже нежелание правителя следовать мудрым советам, его своеволие и самодурство не оправдывали попытки переворота, которая, независимо от причины, приравнивалась к измене. Так, Чхан Джори, исчерпав все возможности повлиять на государя, возглавил заговор против вана Понсана, в результате которого тот был принужден лишить себя жизни повешением, и этот поступок перечеркнул все былые заслуги когурёского сановника, и его биография оказалась в Ёльчон в разделе «мятежники».
49
Речь идет не о фигуре монарха (вана) как таковой, а о месте его в структуре власти — особа государя не объявлялась священной и неприкосновенной, но сам пост подразумевался естественно необходимым для существования государства. Ван, как и любой смертный, обладал определенным набором достоинств и недостатков, мог критиковаться (порой достаточно резко) как своими современниками, так и историографом, мог быть смещен (порой насильственно) или даже убит.
50
В
51
В целом за всю историю Кореи, насчитывающую огромное количество политических перипетий, вопрос об ограничении власти вана (не говоря уже о переходе к другой системе управления) никогда серьезно не ставился вплоть до XX в., когда под воздействием западных идей демократического управления традиционные взгляды на структуру власти впервые подверглись сомнению.
53
Там же, с. 198. Впрочем, эта принципиальность не помешала Ван Гону в итоге «согласиться на уговоры» своих сподвижников и жены и возглавить выступление против Кунъе, которое увенчалось абсолютной победой.