В тексте перевода названия годов правления дополняются датами общепринятого летосчисления, введены отдельные слова и фразы, вытекающие из контекста и необходимые для сохранения стиля изложения. Смысловые дополнения заключены в квадратные скобки, краткие примечания или пояснения переводчика — в круглые скобки. В угловых скобках петитом даются авторские примечания, которые в оригинале (в петербургском экземпляре) написаны также более мелкими иероглифами в два столбца под комментируемым словом. В двойных угловых скобках помещаются фрагменты авторского текста, выпавшие в петербургском экземпляре Самгук саги и восстанавливаемые по другим изданиям. Две параллельные косые указывают в русском переводе границу между страницами петербургского текста на ханмуне, пагинация которого приводится на маргиналах. Одной косой линией выделяется абзацный отступ, отсутствующий в петербургском экземпляре, но требующийся в соответствии с логикой содержания.
Разночтения иероглифов с несколькими чтениями, а также некоторые смысловые описки и ошибки (писца, резчика и др.), встречающиеся в петербургском экземпляре, с отсылкой на принятые написания в других изданиях помечены стрелкой. Слова и имена собственные в китайском чтении иероглифов отмечены звездочкой; кроме того, она ставится перед транскрипционными корейскими написаниями, в которых начальные р и н перед и и дифтонгоидами с начальным полугласным и не произносятся в современном корейском языке, но этимологически восстанавливаются (*Йонсан > Рёнсан, *Янджу > Гянджу, ван *Юри > ван Рюри), а также в которых отражены позиционные изменения согласных на стыке слогов (типа к + н > нн, Куннэсон > *Кукнэсон; к + р > нн, Тыннэ > *Тынрэ).
В заключение хотелось бы еще раз выразить большую благодарность Корейскому фонду, при финансовой поддержке которого осуществлено издание второго и третьего томов. Кроме того, Фонд передал нам CD-ROM с критикой текста и переводом Самгук саги на современный корейский язык, а также новейшие публикации по истории Кореи.
От имени всех переводчиков и редакторов третьего тома мы выражаем искреннюю признательность следующим корейским ученым:
— бывшему директору Информационного центра корееведения Академии корееведения (г. Соннам, Республика Корея) крупному корейскому историку проф. Чон Губоку, возглавлявшему 5-томное издание Самгук саги, за ценные консультации Л.Р.Концевичу в сентябре-декабре 1998 г. и за подарок компьютерной версии издания Академии корееведения — сначала на дискетах, а в начале 2000 г. и на компакт-диске (Samguk Sagi CD-ROM, 1999), а также пятого тома Самгук саги, содержащего указатели к изданию Академии корееведения;
— профессору Государственного Университета Кёнсан (г. Чинджу, Республика Корея) Чхве Сокки, специалисту в области ханмуна, за предоставленные в дар первые две книги Самгук саги издания Академии корееведения;
— профессору Ли Санхуну, бывшему заведующему Отделом международного сотрудничества Академии корееведения, специалисту в области теологии, за подарок третьей и четвертой книг Самгук саги издания Академии корееведения.
Отдельная благодарность Рукописному отделу Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения РАН, предоставившему МЦК ксерокопию петербургского экземпляра Самгук саги для перевода и издания.
Как бы то ни было, полный комментированный перевод Самгук саги на один из европейских языков впервые в мировом корееведении завершен в России. Осознавая, что перевод и комментарии могли быть более совершенными и полными, если бы на это было отпущено достаточно времени и других возможностей, просим читателей быть снисходительными.
МЕСТО «БИОГРАФИЙ» (ЁЛЬЧОН) В «ИСТОРИЧЕСКИХ ЗАПИСЯХ ТРЕХ ГОСУДАРСТВ» КИМ БУСИКА
Ценнейшим источником для изучения любой цивилизации является текст, прежде всего — исторический. Тексты позволяли авторам обращаться к событиям, отстоящим далеко во времени, показывать (сознательно или бессознательно) трансформацию традиций и систем ценностей, а определенная сакральность текстов становилась инструментом закрепления в общественном сознании утверждений авторов, таким образом также превращавшихся в ценности культуры. В случае с Дальним Востоком в целом и Кореей в частности можно проследить, как сакральность текста и всего, что связано с его написанием, диктовала определенные нормы, которых автор должен был придерживаться и для подбора содержания, и для оформления самого текста. Текст становится одной из главных ценностей культуры, едва ли не самой основой ее существования, а значение составителей этих текстов для культуры этого региона было сравнимо со значением касты жрецов в древнем Египте или в древней Индии, пусть они и не обособились в отдельную закрытую социальную группу.