Ну, на ту белую я бы в любом случае не села. Прохожусь среди лошадей, искательно заглядывая в разноцветные глаза. Их выражение мне не особенно нравится. Внезапно я вспоминаю, что лошадь можно покормить! Сахара у меня, конечно, нет, только заменитель, а его, наверное, не будут. Зато есть какое-то печенье. Я быстро разыскиваю пакет в шатре, возвращаюсь к табуну с печеньем в вытянутой руке.
Меня довольно быстро обступают, выражение глаз становится более приятным. Пастухи высовываются из другого шатра и с интересом наблюдают за моими действиями. Пока я на них отвлекаюсь, мне в бок тыкается чья-то морда. Это оказывается довольно толстое и невысокое существо, видимо, большой гурман. Оно морковно-рыжее и очень, очень лохматое. Что ж, если оно любит вкусненькое, то мы, может, и договоримся.
Северянин подходит поближе.
— Вы их не кормите сладким, — говорит. — Избалуете.
— Я не кормлю, я выбираю, — говорю. И тут меня осеняет. — А у вас есть… не знаю, как по-муданжски сказать, ну, такая штука, на спину лошади, чтобы сидеть удобнее было?
Он кривится.
— Это только для детей.
— Можете считать меня ребёнком, только давайте сюда эту штуку!
— Вы что, тоже гулять собрались?
— Ага.
Он мотает головой.
— Хозяин не разрешал.
— Он запретил? — уточняю я.
— Нет, но и не разрешал.
— Значит так, — говорю. — Пока хозяина нет, я за него. Если он не запретил, значит, можно. У меня есть ружьё, а у тебя нету, поэтому я уеду в любом случае, но лучше дай мне на чём сидеть, а то я упаду, и ты будешь отвечать перед хозяином!
Северянину задница оказывается дороже правил, так что седло он мне приносит и, после того как я выразительно потряхиваю ружьём, закрепляет на выбранном мной толстом коньке. Это оказывается самец, или как они там у лошадей называются. Стремян у седла нет, но с одной стороны есть верёвочная лестница, по которой можно залезть наверх. Это хорошо, потому что даже небольшой муданжский конь всё равно очень большой. Я вставляюсь в седло, счастливо вцеплюсь в ручку впереди и сообщаю коняге, что можно трогаться. Он нехотя делает два шага. Я выдаю ему печенье и — на чистом, не приукрашенном культурой и воспитанием родном языке — объясняю, что если он будет слушаться, то получит ещё. Коняга обречённо вздыхает и трогается рысцой. То ли он такой толстый, что работает, как амортизатор, то ли просто походка такая, но трясёт на нём гораздо меньше.
Примерно через полчаса необременительной прогулки я вижу на горизонте какое-то пятнышко. Ещё минут через десять становится ясно, что это Азамат. Думаю, он меня признал ещё раньше. И уже прямо отсюда я вижу, как у него округлились глаза от этого зрелища.
Когда до него остаётся совсем немного, я командую коню стоять, снабдив это требование парой непечатных обстоятельств места и образа действия. Мне кажется, он так лучше понимает, чем эти безумный муданжские вопли. Потом я честно даю ему ещё печенье.
— Лиза… — оторопело приветствует меня Азамат. — Ты чего… одна, верхом, в седле… Кто тебя отпустил?
— Попробовали бы они меня не отпустить, — хмыкаю я, веско похлопывая по ружью.
Азамат нервно проводит рукой по лицу.
— Ты там никого…
— Не убила и даже не ранила, не волнуйся. Ты лучше скажи, куда тебя черти понесли. Я там сижу, волнуюсь, эти козлы ходят, насмехаются. Без оружия, без еды… Эцагана ты за подобное уволил, помнится, а сам чем думаешь?
— Лиза, ну что ты… Ты правда волновалась? — спрашивает он как будто с надеждой.
— А ты думал, я что, радоваться должна?! — вскидываюсь я. Конь подо мной вздрагивает от моего визга и отступает назад. — А ты стой, скотина безмозглая! — добавляю я снова на родном. Потом мне становится стыдно — опять на Азамата кричу, ещё и лошадь ни за что обругала. Показываю копытному ещё печенье и отвожу руку, пока он не развернётся головой в сторону лагеря. Тогда разрешаю съесть. Азамат наблюдает за моими ужимками с интересом и недоверием.
Поскольку у меня конь низкий, а у Азамата высокий, то он сидит теперь где-то там наверху, бедро на уровне моего плеча. Я кладу ему руку на коленку.
— Ты извини, что я тебе такой скандал устроила, я просто очень испугалась. А потом ещё полдня переживала, где ты, да не случилось ли чего.
— Лиза, ну что со мной может случиться в степи? Неужели ты думаешь, что тут есть какой-то хищный зверь, с которым бы я не справился одним ножом?