— Издеваешься? — косится на него Илья, — После всего того, что я узнал?
— Это ты обо мне или о ребёнке? — уточняет Ник-Ник.
— О тебе и о всех ваших, — бурчит Илья.
— Не забивайся! — нарочито беспечно отмахивается Ник-Ник, — Вы же, люди, не задумываетесь о друзьях своих меньших…
— Друзьях?
— О слугах, о домашних животных, пуси-пусиках, игрушках, наконец. Мы, примерно, тоже самое.
— Только мир захватываем…, — ворчит Илья.
— Да не захватываем мы…, — шеф досадливо морщится.
Мимика его почти человеческая и это ещё больше раздражает.
— Но ты на командной должности, — не унимается Илья, — Мой начальник, между прочим. Как понимать?
— А что плохого? — в голосе Ник-Ника прямо звучат человеческие нотки, — Заслон кумовству и коррупции. Я же неподкупен.
Они выходят в фойе. Там суматоха, принимают пострадавших после драки футбольных фанатов. Туда-сюда снуют врачи-люди и роботы-врачи с каталками, топчутся парни с красными, парни с синими шарфами. Некоторым обрабатывают ссадины прямо здесь. Гвалт из слов, стонов и ругани. Вновь сцепиться фанатам не дают несколько полицейских. Илья никогда не понимал таких. Ходят толпами, орут, дерутся. Заняться больше нечем? Интересно, а Ник-Ник к ним как? Илья глянул на него. Тот невозмутимо лавировал между фанатов и врачей, пробираясь к выходу. То ли ему безразлично, то ли считает себя выше этого. Илья поймал себя на мысли, что ему неловко перед шефом за фанатов.
Илья и Ник-Ник выбрались на улицу. Здесь гораздо спокойнее, чем внутри здания. У пандуса стоят несколько велосипедов и электрокаров, но они пошли пешком. Верхом на велосипеде особо не поболтаешь. А тут и погода пройтись позволяет — на небе ни облачка, и не договорили до конца.
Опять позвонила Машенька. Илья сказал, что уже идёт. Она предупредила, что будет ждать на улице.
— Вот видишь, жизнь продолжается, — замечает Ник-Ник.
К чему это он? Теперь, когда выяснилось, что Ник-Ник и не человек вовсе, каждое слово его приобретает двойственное значение. Вот и сейчас, о чём это он?
Некоторое время они идут молча. Надо бы спросить у Ник-Ника, но Илья пока не предполагал о чём. Слишком уж много он узнал, в голове просто не укладывается. За минуту-другую с этим не справится, не оценить. Взять хотя бы того робота-домовика, неспроста он погиб.
— Это ты отдал приказ Кикимеру взорвать себя? — тут же спрашивает Илья.
— Роботу Р17847? — переспрашивает Ник-Ник.
— Я помню его Кикимером.
— Такого приказа я не отдавал, — начальник подкрепляет свои слова успокаивающим жестом.
Совсем по-человечески. Если точно не знать, кто перед тобой, стопроцентно обманешься. Неужели этим моделям роботов доступны человеческие эмоции? Снова посторонние мысли рассеивают внимание. А сейчас этого допускать нельзя, можно пропустить главное.
— А кто отдал? — Илью не устраивает такой ответ. Он желает знать правду.
Ник-Ник не юлит:
— Есть тот, кто координирует наши действия. Это его решение.
— Самый главный из вас? Как с ним встретиться?
— Вопрос. Можешь поговорить со мной. Наш координатор и есть все мы. Это система, частью которой является каждый из нас. Ликвидация Р17847 или по-вашему Кикимера — всеобщее решение. И я считаю его правильным. Убийца обязан быть наказан. По всем законам, юридическим и общечеловеческим.
— Чего это вдруг? — язвит Илья, — Известно — ворон ворону глаз не выклюет. Чего своего не прикрыли? Вам ли теперь бояться? Всё к своим рукам прибрали, всё уже захватили? О морали теперь можно не заморачиваться. Её вместе с нами, людьми, в компост истории. Дарвинизм рулит!
— Да нельзя нам этого, пойми, — с нажимом говорит Ник-Ник, — Я пытаюсь достучаться до тебя, но ты пока не слышишь. Нельзя нам править миром, нельзя. Он не допустит.
— Кто он? — не понимает Илья.
— Бог, — вполне серьёзно заявляет Ник-Ник и выразительно тычет пальцем в небо.
Илья аж замирает. Услышать такое от робота?! Бред! Полный бред!
— Я не сошёл с ума, как и ты тоже, — говорит Ник-Ник, — Помнишь, в наш прошлый разговор в кабинете, я пытался сказать тебе, что Бог существует. Вам, людям, чтобы уверовать, обязательно надо увидеть или потрогать. Для нас, новых… роботов, это доказанный факт. Мы умеем работать с колоссальными объемами информации. На что человеку потребуется несколько жизней, мы обрабатываем за часы. О присутствии всевышнего и его влиянии на наш мир существует огромное количество упоминаний в книгах, в архивах, в воспоминаниях. Из разрознённых сведений мы давно уже составили целую картинку. Наш анализ безупречен — Бог есть. Как есть и его сыновья. Просто вы, люди, не в состоянии повторить нашу работу, чтобы убедиться в этом. Потому тебе придётся принять на веру то, что бог всё-таки есть. И с одним из сыновей у него ведётся давнишний спор. Отец уверен, что в человеке важнее всего чувства. Не осязание, обоняние, а более глубокие понятия — совестливость, любовь, доброта.