– Да как же вы жили-то все это время? И сейчас.
– Да как все. Ты думаешь, что таких вот, как ты со своими приятелями, больше?
– Каких «таких»? Кто мы, по-твоему, а?
– А ты кем считаешь?
– Наиболее продвинутым, динамичным и жизнеспособным социальным объединением новой России. Если хочешь, новгородские ушкуйники. Да, у нас собственные этические установки, то есть «понятия». Наши бизнес-корпорации – единственная сила, адекватно противостоящая бюрократизму и олигархии.
Леся остановилась, порылась в сумке, извлекла мятую пачку сигарет, быстро прикурила и заметила:
– Сказано, конечно, красиво, может, даже и правильно, но вовсе не уверена, что твоя «корпорация» защитит меня от какого-нибудь бюрократа. Я уж про олигарха, польстившегося, скажем, на родительскую квартиру, не говорю… Не тот круг, у вас только свои.
– Значит, таким как ты и твои родители, тоже надо создавать ячейки настоящего гражданского общества…
– То есть в преддверии будущих обид начинать срочно формировать собственную банду? Из кого? У меня по большей части друзья-приятели очень мирных гражданских профессий – учителя, библиотекари и всякая прочая «вшивая интеллигенция». Письмо в защиту они, конечно, грамотно напишут, но вот чтоб так запросто, на завтрак… Но, положим, я даже сыщу подходящих людей. И что? Чем их занять в свободное от защиты моих интересов время? И мало что занять – их же еще и содержать на что-то нужно. Если я такими средствами не располагаю, значит, они, уже организованные в некое сообщество, начнут зарабатывать сами. Причем догадываюсь чем.
Она лукаво посмотрела. Он кивнул:
– Начнут. Как всегда и бывало. И эти корпорации…
– Да что это за слово вообще?!
– Ладно, сообщества…
– Организованные преступные…
– Не суть. Суть, что именно они всегда делали в России движуху. Власть, как правило, мешала, а сообщества двигали.
– Какие? Какие сообщества?
– Разные. Например, ватаги Дикого поля. Или шайки беглых каторжников.
– Так, понятно. Больше никто, надо думать?
Михаил разгорячился:
– Нет, не надо так думать! Еще казачьи круги. Еще старообрядческие общины. Крестьянские кооперативы…
– Камзолы шили?
– Чаще масло сбывали. Еще рабочие союзы на гвоздильных заводах и интеллигентские кружки инженеров…
– Ах, Россия, которую мы потеряли… До Земских соборов когда дойдем? Самое, что сейчас нужно по нынешнему времени.
– Земские соборы пропустим. А вот советских цеховиков я бы вспомнил. А от них к нам – прямой и единственный шаг…
– Очень хорошо себе представляю: по городам и весям рыщут ватаги братвы под заветами совковых цехов женского белья и атаманов Дикого поля. Ну-ка, где тут не по-нашему? Ща как восстановим справедливость! Мало не покажется!..
Она растопырила пальцы и приняла причудливую боевую стойку. Ученый хихикнул:
– Да, наши крыши – вещь на любителя. Не от хорошей жизни завелись. А теперь прикинь: у них менты-ФСБ-ГУО-ФСО, вся жадная кодла в погонах, а у нас девочки-секретарши и мальчики-менеджеры в очках. Типа, правда безоружной свободы против алчности, лжи и зла. Ах, красиво… Долго бы продержалась?
– А так еще красивее. Хочешь одолеть Саурона, стань им сам…
– Проще сказать: против лома нет приема. Только этого еще никто не отменял. Вот и отработали свой лом. Он свое дело делает. Но не только в этом дело. Есть и самое главное…
– Так-так…
– Именно мы…
– …Которые с цехов и Дикого поля…
– …Создали в России то, чего сейчас ищут и найти не могут всякие великие умы.
– Да? И что же это такое?
– То самое, что в умных книжках называют – гражданское общество. Такое, которое умеет развиваться само, без кремлевского подгона кнутом. Развиваться, делать дело. И, кстати, защищаться. Так что наши конторы – с охранками вместе – считай, гарант российской свободы.
– Еще добавь – демократии.
– Во-первых, это не одно и то же. Ну ладно, упростим. Так вот, демократия чем-то держится, только если ее подпирает масса. А массе этой нужна свобода. То есть опять же возможность делать дело. Для себя и своих. Возможность идти вперед и вверх. В тех же умных книжках это называют социальной мобильностью.