Лари аж выдохнула, когда Саммаэль её отпустил. А вот Ани, которой, по идее, следовало бы сейчас отдыхать… она превратилась вдруг в силуэт, плоский, как будто бы нарисованный; и этот силуэт сейчас колыхался в полуметре над землёй, становился полупрозрачным, начинал тять…
Теперь Саммаэль держал Ани, держал не словами, — напрямую. Задержать её на краю, дать ей осмотреться, дать ей привыкнуть, дать ей понять, что произошло и что происходит. Дать ей понять, что даже там, даже в месте, где нет никакой жизни, — она живёт, осознаёт и действует…
Ани повалилась на землю, скорчилась, подогнула коленки к подбородку, затряслась в плаче:
— Не… не получается… не могу…
Саммаэль взглядом одёрнул Джуда, готового уже заржать с перепугу, потом так же, взглядом подозвал Лари. Вдвоём обняли Ани, положили руки ей на голову.
— Не… не надо меня… жалеть…
— Мы не жалеем, — сказал Саммаэль.
— Блииин, я чуть не обосрался, когда ты… — начал было Джуд, но Саммаэль опять одёрнул его взглядом.
— Когда я… что?…
— Когда ты начала исчезать, — сказала Лари.
— Я… что?…
— Ты вышла на первую ступень перехода, — коротко сказал Саммаэль.
Уже через месяц обе девушки бодренько бегали по окрестному Хаосу — и уверенно возвращались обратно. Пару раз Саммаэль закидывал их за две-три линии, и заставлял искать дорогу обратно. Ани в первый раз заблудилась, так Лари самостоятельно — Саммаэль и глазом моргнуть не успел — сбегала и привела сестрёнку обратно.
А вот Джуд был дуб дубом. Нет, он, конечно, научился контролировать пульс, дыхание — и даже метеоризм, падла, — а разок под мудрым руководством Лари пробил рукой ворота амбара. «Лучше б ты пробил головой, шлемазл[3]», в сердцах прокомментировал Саммаэль. С переходами дело обстояло всё так же хреново: в Хаос-то Джуд вылетал быстро, спонтанно и неконтролируемо, как пробка из бутылки, но при этом мигом терял концентрацию и в Хаосе не ориентировался. Единственное, на что по-прежнему был способен Джуд, — это сотворить очередной свой мир-уродец, откуда его с прибаутками под белы рученьки приводили сестрёнки.
«Уродцы», кстати, были метастабильны, и потихонечку разрушались. Саммаэль и сам пару раз погулял по этим обломкам, понемногу растворяющимся в Хаосе, и притащил туда Джуда; правда, при появлении Джуда мир-призрак мигом стабилизировался… чтобы снова начать разрушаться, едва Джуда оттудова вытащили. В другой раз Саммаэль предварительно завязал Джуду глаза… но мир снова стабилизировался, рывком, едва лишь его «создатель» коснулся почвы ногами.
Что ж, способностей к ориентированию Джуд был лишен напрочь. Следовало, по крайней мере, научить его создавать миры как следует, чтобы они не размывались со временем; ведь те изменения, которые творец вносил в уже существующий мир — они-то были устойчивы. Правда, как подступиться к этой проблеме — Саммаэль пока что не понимал.
Положительной стороной было то, что Джуд стал куда как серьёзнее. Призраки, которые существуют, только пока создатель смотрит на них… эта идея запала ему в голову, и, кажется, не понравилась. И последнее, что он — на исходе июля — сотворил, было уже стабильно. Одинокая каменюка, поросшая соснами поверху, парящая в пронзительно-желтой пустоте… и условия жизни на вершине этой каменюки были вполне себе сносные, хоть избу ставь. Саммаэль — на всякий случай — торжественно и при большом скоплении народу (присутствовали все четверо) влепил на этой каменюке свой навигационный маячок. Правда, Ани ловким движением тут же его сняла — и услала в далёкие ебеня.
Надо сказать, у Саммаэля с боёвкой дела шли едва ли лучше, чем у Джуда с ориентированием. Время, сука, никак не хотело замедляться; девчонки крутились вокруг Саммаэля как угорелые, Джуд — и тот был быстрее, и ржали все трое как лошади. Если и удавалось кого-нибудь поймать, — так либо случайно, либо прочитав действия оппонента шагов на двадцать вперёд… что в реальном бою редко когда получается. Не, ну чё-то, конечно, из этого вышло, всё-таки наблюдал Саммаэль замедление субъективного времени, но — разика в два, а не в десять, и держался эффект полминуты от силы. Маловато это было для серьёзной стычки.
Правда, после пары уроков, взятых у Лари, со стрельбой стало получше. Не высаживал уже полмагазина, попадал с третьего выстрела белке в глаз. С полутора метров.
К августу месяцу, когда по ночам уже тянуло холодом, и часто по целому дню приходилось сидеть в амбаре, пережидая дождь, Лари оборзела до крайности и приволокла из Хаоса демонёнка. Рогатый жабёныш упирался, шипел и матерился на своём языке; Саммаэль сперва перевёл его ругань (Ани покраснела и отвела глаза), потом приказал Лари дать зверю еды, извиниться и отпустить. Поскольку ссориться лишний раз с обитателями Хаоса ну никак не хотелось. А ночью, не разбудив, заслал обеих сестрёнок в ближайшее логово к жабам, и не вмешивался целых десять секунд. Обошлось парой царапин и синяком под глазом у Лари (который, кажется, поставила Ани уже по возвращении). Демонов дразнить зареклись обе; а Джуд сделал вид, что его это не касается.
По большому-то счёту, хорошо жилось тем летом, весело. Лари била всякое зверьё бегающее да летающее (и расстреляла два магазина, зараза), Ани вязала силки, да и из речки могла чего-нибудь вытащить. Иногда ходили на дальний хутор тырили овощей; причём, девчонки бегали так быстро, что собаки начинали гавкать, когда воровок и след простывал, а Саммаэль предпочитал ходить медленно и плавно… отводя глаза всем, кто хотя бы теоретически мог его заметить. Джуд ничего не стрелял и не тырил; драл себе лютню, ловил бабочек да хохмил потихоньку… правда, уже не так лихо, как прежде. Частенько Саммаэль заставал его с закрытыми глазами, нашептывающего чего-то тихонечко… и в мысли его в этот момент было никак не пролезть. А расспрашивать не хотелось; казалось, о чём-то правильном чувак думает, и правильное нашептывает.
По крайней мере, катастрофических изменений в окрестностях Саммаэль не наблюдал.
Крестьянам с хутора, к слову, Саммаэль начисто промыл мозги, чтобы и думать забыли про «ведьмин покос». Мало ли, был там амбар… а может, и не было там амбара. Вот уйдём, через пару лет нехай вспомнят.
Несколько раз выбирались и на экскурсии куда подальше; разок заночевали в роскошном отеле звёзд эдак на десять (золотая банковская карта клерку, по-видимому, померещилась), девчонки вдвоём млели в горячей ванне, а Джуд всё порывался пойти и снять шлюх (это при двух-то живых и борзых телохранительницах!). Гуляли по вонючим портовым городкам; а как-то над одним из них видели натуральную летающую тарелку. «Тарелка», правда, больше походила на лапоть с чёрной подошвой (Саммаэль даже вспомнил мудрёный термин «абляционное теплозащитное покрытие»[4]), но, в отличие от одноразовых кораблей с его родины, не падала камешком вниз, а бодренько так карабкалась вверх, надрывно свистя турбинами. А потом полыхнула длинным языком синего пламени — и за пару секунд скрылась из виду.
С «тарелкой» предпочли не связываться, мало ли что там за люди. На всякий случай, свалили из этого мира подальше. В здоровенный блистающий мегаполис.
Но чаще всего на ночлег оставались в родном амбаре. Джуд тренькал на лютне, сестрички то щебетали, то расспрашивали за жизнь… и ловил себя Саммаэль на том, что подсел уже, блин, на это щебетание.
И вот что удивительно: за все три месяца Саммаэль так и не попытался взять ни одну из них за филейную часть. Джуд, что характерно, тоже. Наверное, и без того впечатлений хватало.
Потому как тренировки-то продолжались: дамы спарринговали Саммаэля и в хвост и в гриву, Саммаэль дрючил Джуда на концентрацию и немного на эмпатию (забив окончательно на идею выучить Джуда переходам), а потом на пару с Джудом придумывал девушкам очередную заподлянскую экскурсию куда Иван телят не гонял. Чтобы привыкали к серьёзным, блин, путешествиям. Те, к чести будет сказано, выпутывались уже изо всех вообразимых ситуёвин: и со стабильных миров, и с метастабильных, и с магических, и с технократских, и даже у самого чёрта с зубов. Причём, зачастую — с добычей.
4
Саммаэль ошибся, на этих кораблях абляционное покрытие не применялось. Но в чёрный цвет — да, некоторые корабли красили, чтобы увеличить теплоотвод за счёт излучения.