Но и опасность потерять этот миллион была тоже огромной и реальной. Сколько раз в кошмарных снах виделась Владиславу Антоновичу одна и та же сцена — чекисты находят его сокровища и, злорадно усмехаясь, заставляют его же, Вологжанина, вносить в опись каждый камень. В таких случаях просыпался Вологжанин разбитым, весь день чувствовал себя больным и не успокаивался до тех пор, пока не извлекал из укрытия заветный саквояж, чтобы убедиться: изумруды ждут своего часа.
Скромные служащие компании, внезапно превратившись в набобов, тонули в море радужных планов. Вариации были различными, для их воплощения требовалось одно — благополучно покинуть чуждые пределы Красной республики.
О, что тогда будет!
Вот и сейчас Владислав Антонович мечтательно улыбается. Его хмурое, постоянно озабоченное лицо преобразилось.
Совершив благородный раздел богатства, они пополнят ряды состоятельных граждан цивилизованных стран. Розерт, естественно, переберется в фатерланд — у него дня не проходит без воспоминаний о милой родине. А он, Вологжанин, вчерашний гвардейский ротмистр, выбрал просвещенную Францию.
Лелея в сердце прежние, еще довоенные поездки в Париж, Вологжанин чувствовал себя молодым и потому упивался грезами.
Ему мерещились ставшие дорогими навеки Елисейские поля, Опера, Монмартрский холм, увенчанный базиликой Сакре-Кёр. Ее купола отчетливо виделись в этой медвежьей глухомани.
Париж!
Только здесь, в нарядном, веселом, артистичном городе, он был когда-то по-настоящему счастлив и влюблен.
На углу бульвара Капуцинов и площади Опера летучий запах духов, бензина и жареных каштанов. Уличные музыканты играют прямо на каменной мостовой. Корзины цветов и лукавые взгляды парижанок...
А над всей этой красотой необузданные и величественные химеры Нотр-Дам, причудливые стальные узоры башни Эйфеля.
Скоро, совсем скоро лучший город мира откроет ему свои объятия!
Теперь все зависит от Розерта, от его энергии, ловкости.
В этом белобрысом немчике Вологжанин уверен, как в самом себе. Именно он, Владислав Антонович, вызволил юного кайзеровского лейтенанта из плена. Эрик Розерт вместе с соотечественниками гнул спину на рудниках Камнегорска, а Вологжанину требовался человек, знающий военное дело и уважающий дисциплину.
Розерт не бог весть каких кровей, сын лавочника, но в таежной глубинке не до дворянских гербов, свидетельствующих о древности и доблестях рода. Достаточно того, что Эрик представляет культурную европейскую нацию, относительно начитан и виртуозно играет в карты. Последнее обстоятельство Владислав Антонович не считает особым достоинством, но оно позволяет коротать время в ожидании перемен.
И еще: Розерт не утруждал себя пустыми размышлениями о добре и зле, а исповедовал беспрекословное повиновение приказу независимо от его сути, лишь бы он исходил от непосредственного начальника.
Эрику Розерту доверили целый взвод исполнительных и молчаливых наемников, которым ничего не стоило пустить в ход карабин против любого смертного, покусившегося на самоцветы компании. А покусившимся был каждый, кто без разрешения приближался к колючей проволоке, окружавшей прииск.
...В стекло отрывисто постучали, и бывший ротмистр испуганно вздрогнул.
(2) Воскресенский прииск. Май 1918 года
Пригасив керосинку, Вологжанин шагнул к окну, вгляделся: темный силуэт неизвестного почти сливался с непроглядной ночью.
Гонец Розерта?
Звонко екнуло сердце, и Вологжанин, опрокинув стул, бросился к двери, нащупывая засов.
Человек был одет в брезентовый дождевик и смазные сапоги. Высокий, под стать Вологжанину, неулыбчивый, он выглядел сейчас лет на тридцать, но был наверняка моложе. Чувствовалась усталость путника, преодолевшего добрую сотню верст.
Кинув к порогу меченный сыростью плащ, он остался в черном суконном пиджаке, под которым виднелась косоворотка. Но этот наряд мастерового не обманул Вологжанина, он наметанным глазом определил в госте человека военного.
Курьер из Екатеринбурга присел на стул, заботливо подставленный управляющим, и перевел дух.
Первым делом он попросил чего-нибудь съестного, и Владислав Антонович торопливо накрыл на стол, собрав все предусмотрительно оставленное с вечера.
Насытившись, ночной гость позволил себе улыбнуться уголками губ:
— Простите, ротмистр, не представился. Поручик Голубев. К вашим услугам.