Саня вдруг представил, как их обнаружат, и мурашки холодно забегали по спине. Додумать не успел — к Выселкам рысью приближался Хитрый Митрий, весь распаренный, взмыленный.
— Смотри, торопится продать подороже, — вырвалось у Даши, и она испуганно прикрыла ладошкой рот.
Завидев Митрия, парни повеселели, сбились в кружок.
Хорек, как высокая договаривающаяся сторона, после обмена рукопожатиями спросил:
— Принес?
Митрий потянулся в карман, но Хорек остановил его. Записка нужна не ему, важен факт, что она есть.
В разговор вступил Лысый:
— Ментов не привел?
— Не маленький, — осклабился Митрий. — Я же по лесу пробирался.
— Молодец! А что видел?
Митрий задумался, переминаясь с ноги на ногу, затем радостно выпалил:
— На своротке с кирпичного «Жигуль» стоит. Водитель под машиной возится... А так ничего особенного.
Парни насторожились.
— Какого цвета машина?
— Желтого.
— Номер не приметил: наш или свердловский?
Хитрый Митрий растерялся.
— А надо было?
Так и напрашивался новенький на хорошую плюху, и Лысый едва превозмог желание проучить его.
— В следующий раз такой ответ не пролезет. Мы тут как в разведке, глаз да уши — основа жизни. Понял?
Митрий закивал.
— Набирайся ума-разума. Шеф говорит, что из тебя еще можно человека сделать. А вот твои соратнички... Как там черномазый поживает? Слышали, что нездоров он. Да, не повезло.
При этих словах Хорек задергался как марионетка, но Лысый так полоснул его взглядом, что тот съежился и притих.
— Ну, хорош, — подвел первые итоги Лысый. — Пока шеф конспирацию блюдет, мы тебя проинструктируем. Айда!
Митрий послушно поплелся за ними в избу.
(2) Выселки. Август 1988 года
— Спектакль продолжается, — прокомментировал Саня эту сцену. — Акт второй.
На небольшой скорости подбирался желтый «Жигуль». Автомобиль как автомобиль, но наблюдателям он казался хищным тигром, готовым сейчас наброситься на беззащитную жертву...
У стоянки мотоциклов водитель тормознул. Это был высокий немолодой человек спортивного вида. Он бережно закрыл дверцу и огляделся. Постоял, попинал нехотя ближнее к нему колесо.
Потом шеф, а это, без сомнений, был он, направился к дому, где в проеме двери его встречал довольный Лысый, вытянув вперед руку с победно отогнутым большим пальцем.
К удивлению наблюдателей, Лысый преобразился на глазах, откуда только взялись хорошие манеры — пропустил прибывшего вперед, сделал полупоклон, ничем не напоминая развязного, приблатненного сорвиголову.
Второй акт развивался без посторонних глаз.
Шеф, восседая на обрубке бревна, как царь на троне, принимал парад войск камнегорского филиала. Лысый почтительно докладывал, где и сколько найдено зелени. Не требовалось быть знатоком, чтобы догадаться: речь идет о самоцветах.
В заключение доклада Дылда запустил длинную руку в провал пола и, скривившись, вытянул на свет старую брезентовую рукавицу. Лысый перехватил ее и высыпал перед шефом на промасленную тряпицу недельную добычу.
Шеф с ходу острым оком произвел отбор. Самый крупный кристалл откинул в сторонку.
— Брак, одна слюдка. За идиота меня держишь?!
Лысый устыдился.
— Прошу прощения, шеф, недоразумение.
Глава фирмы пересчитал самоцветы и по одному опустил в кожаный кошель, подобный тем, какие носили средневековые купцы. Крепко стянул его горлышко черным шелковым шнурком.
Добытчики приготовились получить законный, по их мнению, расчет, но шеф не спешил, глядел на них хмуро, спросил недовольно:
— Здесь всё?
— Все, что попалось...
— А не темнишь?
Лысый заволновался:
— Себе дороже, шеф, кто же у нас товар возьмет?..
Шеф поморщился, неласково предупредил:
— Смотри, сынок, смотри...
Оглядел всех, задержал взгляд на новеньком, так же неторопливо вытащил и бросил Лысому несколько ассигнаций.
— Можешь не считать... На стольник меньше.
Физиономия предводителя вытянулась, он что-то порывался сказать, но тут встрял поскучневший Хорек:
— За что, шеф?
Шеф буднично, как на производственном совещании, произнес:
— Хозрасчет, что означает хозяйственный расчет, предполагает каждой сестре по серьге, но по заработанной честным трудом. А ты, — это Хорьку, — помолчал бы, сынок. Как это тебя не замели за наезд на ребенка?
— Так я... это... попугать, — оправдывался Хорек.
— И вообще, много себе позволяете, хулиганите, внимание привлекаете. Наша работа интеллигентная по своей сути, а вы так и норовите за решетку. Потому и штрафую, что жалко вас. Еще раз услышу, наш контракт будет разорван, живите на одну стипендию.