Еще одна особенность Митрия — он все про всех знает, а если не знает, то делает вид отягощенного информацией человека, которому самому противно от обилия познаний в своей черепушке.
Митрий неотразим. Он заговорит любого. Его глаза горят вдохновением. Он не знает устали.
Его излюбленный прием — суворовский натиск.
— Слышь, Санька, ты можешь помочь товарищу...
— ...попавшему в беду? — подхватывает Саня произносимую регулярно фразу.
— Ну да, — Митрий ничуть не удивился. — Пустячок требуется...
— Смотря какой.
— Для твоей маман это даже не пустячок, а так, тьфу, — Митрий выразительно сплюнул, демонстрируя ничтожность и незначительность собственной просьбы и даже как бы стесняясь, что обращается к серьезным людям с такой малостью.
Тут уж трудно не догадаться.
— Справка?
— Она, родимая, — кивнул Митрий. — Путевка подвернулась... На теплоходе по Волге. Представляешь? А тут практика некстати, да еще без навара. Хотя бы чирик-другой давали...
— Какой чирик[1]?
— Обыкновенный — двигатель прогресса. Червонец, красненькая...
— А-а, — Сане смешно. — Чирик, говоришь? Так вот, ничего из твоей болезни не выйдет, Митрий. Минздрав предупреждает: здоровье — национальное достояние.
— Ты так, да? — оскорбился Митрий. — Принципиальный очень, да? Понятно, сэр. Значит, друзей побоку, одна Дашка на уме? Тили-тили тесто...
— Дурак! — отмахнулся Саня.
— Приятно познакомиться! — не остался в долгу Митрий. — На свадьбу не забудь пригласить, женишок...
И независимо шествует дальше. У него незыблемое правило: последнее слово не должно принадлежать кому-то другому.
(2) Нечаевский лог. Июнь 1988 года
Как и следовало ожидать, Митрий на практику не явился. Но народу и без него — муравейник!
Своих семиклассников прислала еще одна школа, и бригадиры сбивались с ног, пытаясь справиться с такой оравой.
В тепличном хозяйстве работа больше для девчонок. У них это хорошо получается — возня с рассадой, полив, прополка. Мальчишек же использовали в основном как грузчиков. Они таскали ящики со снятыми огурцами, работали на переноске речного песка.
Так бы, наверное, и пролетела практика без выдающихся событий, если бы не последний день.
В этот день Саню, словно вознаграждая за долгое терпение, послали на бортовой автомашине за землей для устройства новых теплиц. Землю брали в Нечаевском логу за отвалами, что громоздились у кирпичного завода. Эти каменные насыпи кое-где уже поросли худосочными деревьями.
Сначала ребята осторожно снимали дерн, добираясь до плодородного слоя. Зеленый ковер поддавался нелегко, казалось, земля упорно сопротивлялась. Затем дело пошло веселей. Саня и незнакомый ему темноволосый парень наполняли жирным блестящим черноземом носилки и подавали их в кузов, где землю принимали перемазанные руки сверстников.
Напарник работал молча и неутомимо. Саня едва поспевал за ним, а он слабаком себя не считал. И когда шофер, заглянув в кузов, крикнул: «Шабаш! Ждите через час!» — Саня так выдохся, что без звука свалился на траву.
Машина уехала, и они остались вдвоем.
Когда от усталости ноют мышцы, нет лучшего отдыха, чем бездумно лежать на спине и смотреть в синее небо, где армадами проплывают белые облака.
Напарник не выпустил из рук лопату, он молча, сосредоточенно продолжал резать дерн.
— Оставь, успеем еще, — сказал Саня, которому наскучило молчание.
— А я не устал, — выпрямился парень, смахивая пот со лба. — Если хочешь знать, я один вскапываю целый огород. Не веришь?
Глядя на него, не поверить было трудно, и устыдившийся Саня вскочил на ноги. В тот же миг раздался хруст. Это черенок лопаты не выдержал нагрузки. Темноволосый хмыкнул и озадаченно покрутил обломок, не зная, что с ним делать.
Хорошо, что черенок обломился у самого основания, где крепился гвоздями, и Саня, чтобы поддержать знакомство, двинулся к отвалу, бросив на ходу:
— Подожди, я сейчас камень принесу.
Он проторил тропку сквозь молодой сосняк и оказался на обширной поляне, отделявшей его от каменной насыпи. Поляна была неровной, сплошь изрезанной оврагами и угрожающе щетинилась выступавшими из земли гранитными глыбами. Они напоминали стертые зубы огромного чудовища, которое в любой момент могло захлопнуть пасть.