— Три зуба выбили, да ребра поломали! — констатировал Петровский.
— Бывает! То, что живой, вот наиглавнейшее! — Грановский посерьезнел. — Ладно, полюбезничали, и будет. Рассказывай!
— Получилось, все получилось! Не думал, Ваше Превосходительство, что свой человек у Тайной канцелярии есть и среди башкир!
— Уже нет. Перед твоим прибытием приказал посредством тайных знаков уходить. Он не привит. А такой хитрец и умница, как Раинбек еще сгодится. Может, даже в самое ближайшее время, — сказал Грановский, открывая саквояж и выуживая из него штоф водки, кольцо колбасы и хлеб.
— Давай, господин ротмистр, помянем раба божьего Кузьму Хлопова.
— Не хотел я его убивать, — Петровский понурил взгляд.
Грановский молча налил в стоящие на столе керамические чашки, молча выпили. Нечего было объяснять случившееся. Это еще даже не трагедия в начавшейся операции, только недоразумение. Еще немало крови прольется, немало людей сгинет.
По плану операции агент Петровский, работавший под легендой Вани по прозвищу «Злодей», должен был только ранить «императора» в плечо. Ротмистр был великолепным стрелком и промазать никак не мог. Ранение императора должно было всколыхнуть Поволжье и юг Урала, и при грамотной подаче информации данный факт обязательно навредил бы ЛжеИвану. Но казака-телохранителя Хлопова хорошо учили. Он, не задумываясь, отдал жизнь за охраняемого.
— Эх, хороша, — сказал Петровский, закусывая куском колбасы.
— А что, на столе Иоанна Антоновича водка хуже была? — усмехнулся Грановский.
— Ну, уж точно не императорская, — сказал Петровский, приподнимая и рассматривая просвечивающуюся жидкость.
— Как думаешь, не сбегут наши заморские други, когда хворь начнет расползаться? Или после твоего пленения? — спросил Михаил Андреевич.
— Уверен, ваше превосходительство, что заподозрить они ничего не смогут. Так случилось, что это не самозванец просил стать цареубийцей, а француз. Тот ЛжеВанька в последнее время больше пьет, чем участвует в делах, — сказал ротмистр.
— Так, что, Кучукбей — голова бунта?
— Скорее, сердце, коли образно говорить. Кучукбей из тех, кто не отступит. Уздечку его коня я более всего вымазал спорами оспы.
Тратить большие ресурсы на усмирение нелепого бунта на Южном Урале никто не собирался. На государственном совете не озвучивалось решение применить биологическое оружие, однако после вероятность распространить именно оспу среди бунтовщиков стала рабочим планом по устранению проблемы.
Планировалось выбить идеологическую основу у бунтовщиков, а после в регион ввести войска под благовидным предлогом устройства карантина и оказания медицинской помощи пострадавшим. Все войска, которые должны были участвовать в операции, были привиты от оспы, как и Петровский. Поэтому блокировать очаг заражения можно было, не страшась получить собственные потери.
Вместе с тем, в план приходится вносить корректировки. Те четыре полка, два пехотных, один кавалерийский, уланов, должны были решить проблему бунта под всеобщее одобрение жителей Урала и Поволжья. Однако, прорыв англо-персидских войск в Закавказье вносил корректировки и требовал усиления русской группировки в регионе свежими силами. С северо-запада Российской империи уже должны были отправляться воинские подразделения, но их прибытие ожидалось никак не раньше, чем через месяц даже с учетом железнодорожного пути до Москвы. А еще были бы не лишними несколько полков в джунгарской земле, где события также требуют усиления русского присутствия.
— Что ж, Иван Трофимович, ночью Вы отправитесь в Москву, сбреете бороду, побреете голову, чтобы уже не быть рыжим, а отращивать собственный цвет волос. И приступите к работе через месячный отпуск. Работать станете в моем ведомстве, — Грановский стал, выпрямился. — Честь имею, господин секунд-майор, Герой Российском империи.
Грановский ушел, оставив в одиночестве Героя, подвиги которого никогда и никому оглашаться не будут, если только не самому ближайшему к императору кругу лиц, ну и самому Петру Федоровичу.
Может быть, через сто-двести лет какой-нибудь въедливый архивист-историк добьется у государственной службы безопасности, или как еще будет называться ведомство, допуска к старым архивам, найдет секретные данные об операции «ЛжеИван». И тогда имя Петровского станет известно потомкам.
И будут ли эти потомки обвинять офицера в злодействе или восхвалять, во многом зависит от того, насколько государство будет отвечать понятию «империя».