Глава 9
30 октября 1762 года.
Вальные сеймы в Речи Посполитой чаще всего проходили в октябре. Это было удобно по разным причинам. Во-первых, уже собран урожай и шляхтичам можно отвлечься от сельскохозяйственных работ, если великовельможному вообще есть дело до земли. Сейчас важнее подсчитать прибыль фольварков или провести переговоры с очередными арендаторами, которые в следующем году станут хозяйничать на землях, которыми поленился, или еще по каким причинам, не стал заниматься пан. А можно получить очень неплохие деньги и за то, что вот только несколько недель назад собрал и сразу же продал урожай и за то, что еще до Рождества подписал уговор с арендаторами и с них взял серебро. Так делали многие, почти все.
Во-вторых, октябрь представляется весьма удобным месяцем для того, чтобы подводить предварительные итоги года, намечать политику государства на следующий. Скоро жизнь в Речи Посполитой очень сильно замедлится. Пусть здесь снега и морозы чуточку, но слабее, чем в России, но достаточны, чтобы жить по поговорке: когда добрый хозяин и собаку в мороз не выкинет. Проще предаваться чревоугодию, восхвалять славное, обросшее мифами и легендами прошлое, чем принимать дельное участие в чем-либо.
Прошлое… это главная боль поляка, да и литвина, в большинстве своем. Фантомные боли так и не состоявшейся польской империи будут преследовать поляков; чуть менее потомков литвинов, — еще долгие десятилетия, века. Польша, после Речь Посполитая, была рядом с тем, чтобы создать собственную мировую империю. Окна возможностей, которые были у ляхов, они упустили. Во времена Смуты Речь Посполитая могла и была на грани того, чтобы войти в унию с Московским Царством, причем в роли старшего брата. Этот шаг мог сделать Польшу великой, но, к облегчению многих моих современников, подобного не случилось.
Сейчас же Речь Посполитая представляла собой лишь блеклую тень прежнего могущества, когда польские летучие гусары лихим набегом ударили по османским ордам и не позволили им захватить Вену. Да, — «Потоп» — время XVII века, когда Польша воевала со всеми, проиграла в Тридцатилетней войне, испытала казацкое восстание, войны с Россией. Можно этим оправдывать то, что сейчас страна представляет соломенного Колосса со все еще большими территориями? Нет, было немало эпизодов в истории, когда сильные народы-этносы-нации возрождались, словно птица-феникс, из пепла, становясь каменной стеной. Поджечь этот польский Колосс несложно, да и сами поляки с этим справляются вполне успешно. Хотят ли они что-то менять? Уже поздно…
Власть короля номинальная, шляхетские вольности позволяют объявлять даже законную войну против короля или во имя каких-либо идей. Конфедерации-рокоши, когда шляхта воюет со своими оппонентами внутри самой Речи Посполитой, — норма. Либерум вето, которое не позволяет принять нужные законы, чтобы реагировать на падение в пропасть, губит Речь Посполитую еще больше. Достаточно одному депутату выкрикнуть «Не позволям!» и все… закон не принимается. Причем не отправляется на доработку, а отклоняется на идущей сессии Сейма. И тут еще необычайно усилившиеся соседи, которые постоянно подымают религиозный вопрос, которого, по мнению польской шляхты, не существует вовсе.
Есть православие. Но там же «необразованное быдло», зачем им вообще принимать участие в управлении страной? Но более особо никто же не трогает православных? Есть протестанты разных мастей. Но и они свободно строят свои кирхи. Вон, в Гродно, в трехстах шагах от Сеймового дворца, лютеранская кирха с большим органом. И ничего.
Вот это самое «ничего», когда все вокруг закрывали глаза на ситуацию, начиная жить не понятиями империи, а местечковостью, мояхатаскрайностью, губило Речь Посполитую более, чем ухудшение экономики или даже шляхетские вольности.
Только централизация власти, наделения короля полномочиями принимать решения, создать систему не феодальной раздробленности с Великим Княжеством Литовским, Польшей, непонятным статусом казаков, роль которых канула в Лету, а единого мощного государства. Необходимо еще и создание единого войска, способного решать задачи хотя бы обороны, об ином оставалось влажно мечтать. Нужен контроль религиозных конфессий тем самым государством.
Что касается религии, то и тут не было особенных стремлений к принижениям. Проходило то время, когда религиозность была главным явлением во всех сферах жизни в Речи Посполитой. Но вероисповедание все еще оставалось важным политическим фактором. Страны-соседи под надуманными, и не очень, предлогами ущемления религиозных чувств приверженцев той или иной конфессии активно вмешивались в дела польско-литовского государства. Внутри же Речи Посполитой власти не замечали притеснений, отговариваясь тем, что это только повод для интервенции.