«Императрица» первая вступила в бой, разрядив четыре «груши» по правому борту. И сразу же случилось одно попадание по неприятелю. Англичане стремительно приближались, не открывая огня, так что случилось еще три выстрела, пока и противник решил выстраивать линию для ответного огня по русским кораблям.
— Вот так! — радостно выкрикнул Овцын.
Контр-адмирал радовался тому, что англичанам пришлось изменить свои планы по захвату русских кораблей максимально невредимыми. Русские пушки, улучшенные «груши», уже вывели два английских корабля из боя. Эти фрегаты еще не скоро вновь выйдут в море.
— Бах-ба-бах! — раздавались слаженные залпы с английских кораблей.
«Императрица» получила удар двумя ядрами, одно из которых оказалось бомбой с замедлением, казалось, чугунный шар серьезного ущерба не принесет, но бомба взорвалась.
— Отче наш, иже еси… — услышал контр-адмирал корабельного священника, который молился, при этом бегал по поврежденной палубе и пытался помочь матросам, пострадавшим от попадания и взрыва.
— Да святится имя твое… — невольно вторил священнику Дмитрий Леонтьевич.
Все нужные приказы были отданы заранее, на корабле деятельный капитан, который знает, что делать. Ему, уже пожившему мореплавателю, первооткрывателю, основателю русской колонии на Аляске, не страшно умирать. Жаль, что сын еще мальчик шести лет, и отец не успел дать свою науку наследнику. Хотя, почему не успел? Он сейчас это и делает! Вот она, наука! Как с честью умирать за Россию, как положить свои жизни, но сохранить иные, обязательно донеся информацию!
Корабли с Андреевским флагом огрызались выстрелами. Будь количество вымпелов сопоставимо, то Овцын выбрал бы иную тактику, как бить в лоб противника, и он был уверен, что разбил бы англичан. Но сейчас, когда «Ново-Архангельск» уже вырвался и, став на ветер, быстро пошел вдоль острова, постепенно удаляясь от Мальты, иначе уже не получится. Русские корабли имели одну задачу — помочь вырваться союзному линкору. После уже не хватало ни времени, ни пространства для маневра.
— Сцепляются! — кричали офицеры.
Англичане пошли на абордаж.
— И ныне и присно и во веки веков. Аминь! — дочитал молитву контр-адмирал и взял в одну руку тесак, а во вторую револьвер.
Овцын улыбнулся, зловещей улыбкой уже мертвеца. Он осознавал то, что корабль уже не спасти. Попадание ядра чуть выше ватерлинии и разрыв бомбы сделал «Ново-Архангельск» обреченным. Сдаваться же Дмитрий Леонтьевич не собирался. Позор пугал пуще лютой смерти.
Командующий эскадрой, подбадривая матросов, быстро спустился в крюйт-камеру.
— Как тебя зовут, матрос! — обратился Овцын к одному из трех матросов в сопровождении молоденького мичмана, которые находились рядом с порохом, готовясь его взорвать.
— Митяем кличут, Вашвысокобродь, — ответил седовласый матрос, не рассмотрев «превосходительства».
— Гляди-ка почти что тезка! Ты вот, что Митяй, не робей! Как только на палубе начнется бой, сразу же и поджигай, — сказал контр-адмирал и уже после обратился к мичману. — Ну? Не гоже русскому офицеру слезы лить и смерти бояться!
«Империя не знает слез, империя знает победы», — подумал Овцын.
Мичман подобрался. Молоденький совсем, жалко, конечно. Но как его спасти на тонущем корабле? Можно в плен… нельзя! Никак нельзя допускать и мысли!
Когда английские матросы с остервенением начали перебираться, перепрыгивать, на русский корабль, молодой мичман почти уверенным голосом, но чуть дрожащими губами, приказал пожилому моряку Митяю поджигать трут… Морская пучина быстро прибрала русский корабль с русскими героями.
Английский корабль, сильно позже, но так же затонул, получив повреждения от мощнейшего взрыва «Императрицы».
Один за одним взрывались русские корабли, когда паруса «Ново-Архангельска» уже скрылись за горизонтом.
Еще будет погоня, еще Зейский чуть не попадет в ловушку, устроенную уже французами, но он-таки доберется до русской базы на Крите и сообщит о войне.
9 августа 1762 года.
Рослый человек с узкими плечами и большими губами на полном, продолговатым, из-за выдающегося подбородка, лице, нервно прохаживался по своему кабинету в Кенгсингтонском дворце. Хозяин уже явно устаревшего жилища английских королей, был бы чем-то похожим своей физиологией на русского императора, по крайней мере непропорционально узкими плечами, если бы Петр не занимался совершенствованием своей физической формы. Георг уже давно не упражнялся со шпагой, как не изнурял себя упражнениями, небезосновательно полагая, что его главное оружие — голова, вернее ее содержимое.