Она блеснула милейшей улыбкой и приняла мой вызов.
— Выкладывай.
— Есть еще кое-что относительно меня — один из главных идентификаторов — связанное с «Главным госпиталем».
— Что я получу, если угадаю?
— Особенный поцелуй позже вечером.
— О, да? Особенный, да?
— Я дам тебе подсказку.
— Давай.
— Это рифмуется с органом.
— Ох, снова об этом. Ладно… Морган… твоя фамилия, — понимание внезапно озарило ее. — Точно! О, Боже. Это имя тоже из «Главного госпиталя»!
— Совпадение фамилии просто случайно, но «Дж.» в моем среднем имени — Джейсон.
Она понимающе кивнула.
— Джейсон Морган… как персонаж!
— Моя мать думала, что это гениально.
— Твоя мама, похоже, была очень умной женщиной.
— Она была… умной, забавной, яркой, жизнерадостной… очень похожей на тебя, на самом деле. — Я подошел к гранитной столешнице и открыл бутылку «Совиньон блан», которую она принесла. Вручив ей бокал вина, я спросил: — Могу я показать тебе квартиру?
Попивая вино, мы пошли по комнатам. Сорайя практически влюбилась в электрический камин в моей спальне. Не могу дождаться, как однажды смогу трахнуть ее перед ним.
Наконец, мы вернулись обратно в гостиную и остановились перед окном от пола до потолка с видом на Манхэттен.
Она смотрела на захватывающие огни города.
— Я всегда мечтала иметь такой вид.
В это время я смотрел только на нее.
— Этот вид твой. Ты можешь приходить сюда, когда захочешь.
— Я могу здесь кончать, да?
— Я не это имел в виду.
— О, я знаю. Ты сегодня необычно вежливый и политкорректный. Что на тебя нашло, Грэхем Джейсон Морган?
— Тебе не нравится, что я вежливый? Я пытаюсь не облажаться сегодня. После того, что случилось на торжестве…
— Ты прекрасен. Ты хорош такой, какой есть. Мне нравится, какой ты всегда честный со мной в своих мыслях и чувствах. — Она прислонилась ко мне и схватила мой свитер, заставляя член дернуться. Я чувствовал, как буквально разваливался, когда она продолжила: — По правде говоря, я предпочитаю грубую честность всему остальному. Я хочу, чтобы ты всегда говорил мне правду, даже если боишься, что можешь меня обидеть. Не думаю, что ты понимаешь, как сильно мне нужна правда.
— Не думаю, что ты понимаешь, как сильно ты мне нужна. — Сейчас, когда она прикасалась ко мне, я полностью пропал. — Я дам тебе все, что тебе нужно. Хочешь абсолютную правду?
— Да. Скажи, чего ты хочешь.
— Насчет чего? Жизни? Прямо сейчас? Конкретнее.
— Что ты хочешь прямо сейчас?
— Ты не будешь винить меня за мой ответ?
— До тех пор, пока это то, о чем ты на самом деле думаешь… нет.
Мой голос был хриплым, когда я произнес:
— Я хочу твой язык на своем члене.
Ага, я это сказал.
Ее ресницы соблазнительно затрепетали.
— Что еще?
— После того, как ты возьмешь меня в рот, я хочу раздеть тебя догола и попробовать твою киску, а сразу после трахнуть тебя сзади, пока твои руки будут прижаты к окну.
— Потом что?
— Я хочу кончить внутри тебя.
— Потом?
— Потом… мы будем есть пасту голыми в кровати.
Мы оба слегка рассмеялись, прежде чем тон снова стал серьезным.
Она оглядела гостиную.
— Когда вдруг так потемнело?
— Я не знаю. Я практически ничего не замечал вокруг с тех пор, как ты вошла. Вот и вся правда.
— Спасибо, что был честен со мной, Грэхем.
Это были ее последние слова, перед тем как она подняла руки к банту у шеи, медленно его развязывая. Ну, черт. Это, очевидно, было наградой за честность. Она расстегнула пуговицы, и ее шелковая блузка упала на пол. Когда она расстегнула спереди свой черный кружевной лифчик, ее грудь буквально выпрыгнула оттуда. Даже несмотря на то, что снаружи было темно, огни города создавали достаточное освещение, чтобы я мог увидеть, как ее соски напряглись от холодного воздуха.
Хрипло выдохнув, я сказал:
— Давай, я тебя согрею.
Я наклонился и безжалостно всосал ее сосок в рот. Она застонала в ту же секунду, когда мои губы коснулись ее кожи.
Сорайя впилась пальцами в мой свитер, потянув его, и я стянул его через голову. Прижимаясь своей голой грудью к ее, я втянул ее язык в рот и начал его медленно посасывать. Мой член, сейчас полностью затвердевший, прорывался сквозь джинсы напротив ее живота. Затем ощущение ее маленькой ручки, скользящей по моему телу к паху, стерло последние частицы контроля, которые у меня оставались.
Внезапно она опустилась на колени.