– Впервые в своей жизни я делаю свой собственный выбор. Учусь чему-то новому и пытаюсь понять, что делает меня счастливой. Эта стажировка может ничего не значить, но я горжусь собой за то, что получила ее, и не хочу все испортить, поэтому еду на работу прямо сейчас. И в течение восьми часов буду Антонией Де Лука. Не дочерью Танка, не принцессой «Восставших из Ада», а самой собой.
Кем бы я ни была.
Папа играет желваками и сжимает руки в кулаки.
– Это небезопасно, – ругается он. – Ты должна находиться в клубе, где я смогу защитить тебя. Не спать здесь и не работать в каком-то офисе, к которому у меня нет доступа. – он делает паузу, и кривит губы от отвращения, когда произносит следующее предложение. – Хаунд сказал, вчера вечером ты была на свидании.
Есть одна вещь, которую мы с отцом не обсуждаем – это моя личная жизнь. Для преступника, который мало чего боится, мысль о том, что его маленькая девочка проводит время с мужчиной, пугает до чертиков. Однако я не жалуюсь.
Мне было одиннадцать, когда у меня впервые начались месячные, и мой отец совершенно потерял голову, пытаясь объяснить мне, что это такое. Было чертовски неловко, и последовавший за этим поход в аптеку оставил у меня шрамы на всю жизнь. Когда пришло время встречаться с парнем, папа заставил Сэнди, свою тогдашнюю подружку, отвести меня в аптеку за презервативами. Затем попросил Бутча, капитана клуба, показать мне, как надеть один из них на банан. Да, шрамы, возможно, слегка мягко сказано. На данном этапе игры я не собираюсь обращаться к психотерапевту. Последнее, что мне нужно – разговор о том, с кем я сплю... или притворяюсь, что сплю.
– И?
– И... – выдыхает папа. Его брови взлетают вверх, и он крепче сжимает стаканчик, чуть не раздавив его. – Где ты с ним познакомилась?
Я в отчаянии вскидываю руки.
– Какая разница?
– Ответь на чертов вопрос! – рычит отец, делая еще один шаг вперед. Сжимает стаканчик и даже не вздрагивает, когда горячая жидкость проливается ему на руку. Такой поступок поражает меня, и я понимаю, что это не просто очередная игра в главного, а отец действительно сходит с ума из-за благополучия своей дочери.
Я подумываю о том, чтобы облегчить его беспокойство, рассказав ему правду о Марко и о том, как я его использовала, но тогда придется упомянуть, что Марко полицейский. А это приведет к тому, что вена на лбу у папы вообще лопнет.
Сглотнув, делаю глубокий вдох.
– Понимаю, ты переживаешь за меня, но я не собираюсь терять работу, которую, возможно, люблю, чтобы сидеть здесь и спорить с тобой. Я обязательно зайду в клуб после работы, и тогда мы поговорим.
– Упускаешь главное, Тоня, – возражает папа. – На работе ты будешь вне поля моего зрения, а это опасно.
– Не больше, чем слоняться без дела в клубе, ожидая нападения, – парирую я. – Держу пари, Кэш тоже думал, что его жена в безопасности и что он сможет защитить ее, но история закончилась совсем не так.
Это удар ниже пояса, и, наблюдая, как плечи отца опускаются от поражения, я тут же жалею о своих словах.
– Я опоздаю, – бормочу я, хватая сумку со спинки одного из кухонных стульев. Не удостоив папу взглядом, поворачиваюсь и направляюсь к двери.
– Антониа, не уходи.
Это не требование, а скорее мольба, отчего я оглядываюсь на него.
– Мы поговорим за ужином. Договорились? – с надеждой спрашиваю я. Его глаза впиваются в мои, но папа не отвечает. Он просто кивает и скрещивает руки на груди.
– Упрямая, – произносит папа, и я улыбаюсь.
Каким бы грубым он ни был, отец питает ко мне слабость.
– Интересно, в кого? – отвечаю я.
Вздыхая, он проводит рукой по лицу и слегка качает головой, прежде чем что-то пробормотать себе под нос.
– Иди сюда, – тихо командует он.
Я не спорю, потому что знаю, что будет дальше. И когда поворачиваюсь, сокращая расстояние между нами, то обнимаю отца, а он заключает меня в огромные медвежьи объятия.
– Позвони мне, как только доедешь до этого офиса, Антониа. Я не шучу.
* * *
Разумеется, как только я вошла в офис, то не стала звонить отцу. Я отдала Пенелопе свое водительское удостоверение, и мы принялись заполнять документы о найме. Час спустя я официально стала сотрудником колонки советов «Спроси Иду» с доступом к серверу с тысячами электронных писем от людей, искавших мудрости.
Сорайя закрылась в своем кабинете на телефонную конференцию с Идой, но оставила конкретные инструкции по просмотру прошлых опубликованных работ. Идея состояла в том, чтобы я почувствовала, как правильно отвечать на вопросы. Очевидно, желать изменяющему мудаку заработать гангрену на члене, не является приемлемым ответом для колонки.
Незадолго до обеда дверь в кабинет Сорайи открывается. Я отрываю взгляд от электронного письма мошенника-подонка и выпрямляюсь на стуле. Сорайя выходит из кабинета, и я сразу же замечаю, что она выглядит взбешенной.
– Боже, эта гребаная женщина бесит! – шипит она, перекидывая свои длинные локоны через плечо. – Пенелопа! – зовет она. – Если Ида снова позвонит, скажи ей, что меня нет.
– И куда же вы ушли? – уточняет Пенелопа.
– Плевать. Скажи ей, что я умерла, если хочешь, только не соединяй меня по телефону с этой женщиной! – отвечает Сорайя.
Вау.
Довольно разительный контраст. Вчера она была такой приветливой и понимающей, а сегодня ведет себя так, будто Ида пописала ей в тарелку с хлопьями.
Должно быть, Сорайя чувствует, что я смотрю на нее, потому что быстро разворачивается ко мне. Выражение раздражения исчезает с ее лица, и она вздыхает.
– О, прекрасно, ты уже работаешь, – говорит она, направляясь к моей кабинке. – Я не знала, получится ли войти в систему без удостоверения.
Мои мысли мгновенно возвращаются к Марко, и я еще больше благодарна ему за то, что не пришлось оформлять фальшивое удостоверение у Мауса. Выдавив улыбку, пожимаю плечами.
– Прошлым вечером произошла забавная вещь… когда я вернулась домой, офицер Пирелли ждал меня у подъезда с моими правами.
Сорайя прислоняется бедром к кабинке, глядя на меня с любопытством.
– Твои права были у Марко?
– Да, он сказал, что вернулся туда, где остановил меня, и нашел их посреди улицы. Так что кризис предотвращен.
Дьявольская усмешка появляется на губах Сорайи, когда она скрещивает руки на груди.
– Правда? – самодовольно спрашивает она.
Думаю, мне больше нравится сердитая Сорайя. Образ кошки, которая съела канарейку, на самом деле ей не подходит, и я чувствую себя некомфортно, когда она предполагает, что между мной и ее другом что-то происходит. Конечно, с его стороны было мило отдать мне документы, и я даже накину ему несколько очков за то, что он сыграл роль моего парня, но на этом всё. Наше следующее свидание будет в суде, и я планирую оспорить эти штрафы – плевать, насколько Марко сексуален.