Я вздрагиваю от ее выбора слов и быстро убираю ее руки со своей груди, переплетая наши пальцы.
– Ты только что назвала Джуди старушенцией. Нам лучше бежать отсюда.
Я лишь отчасти поддразниваю, но, учитывая, что Джуди не спешит убивать Антонию, думаю, она ничего не услышала. Однако, к моему удивлению, Антониа не убирает свои руки от моих.
Смотрите-ка, какой прогресс.
Еще немного прощупывая почву, я притягиваю девушку ближе. Она задирает подбородок и скептически смотрит на меня, а я снова теряюсь в ее карих глазах.
– К черту фрукты. Давай поужинаем вместе.
Ее глаза расширяются, и Антониа смотрит на меня так, будто я только что предложил отправиться в путешествие на Луну. Затем она разражается смехом.
– Что?
– Ужин, – повторяю я, на этот раз тверже.
На мой взгляд, девушка не потащит связку фруктов через весь Манхэттен без веской причины. В тот момент, когда Антониа получила букет, она могла бы выбросить его в ближайший мусорный бак. Вместо этого она стоит в полицейском участке и смотрит на меня своими глазищами.
Это должно что-то значить.
– На углу есть маленькое итальянское заведение, там готовят чудесную копченую говядину, – продолжаю я, не сводя с нее глаз и сжимая ее руки. – Или ты имеешь что-то против мяса?
Качая головой, Антониа отводит от меня взгляд и высвобождает руки.
Черт, пожалуйста, хоть бы она не была вегетарианкой. Это убьет меня.
– Я не могу, – шепчет она, проводя пальцами по своим кудрям.
Чего бы только я не отдал, чтобы сделать это.
Сосредоточься, Пирелли.
– Мне пора, – добавляет она. – Не следовало приходить сюда. – Она пытается проскользнуть мимо меня, но мои инстинкты срабатывают, и я хватаю ее за запястье.
К черту все.
– Скажи, почему, – тихо требую я.
Вздыхая, Антониа смотрит на то место, где мои пальцы касаются ее нежной кожи, затем ее взгляд блуждает по участку, напоминая, что у нас есть аудитория, и, судя по выражению ее лица, нежеланная. Ее взор возвращается к моему.
– Потому что ты полицейский.
Прищурив глаза, я уточняю:
– И что?
Уголки ее губ приподнимаются, привлекая мое внимание к идеальному рту.
– А я не встречаюсь с копами.
Что ж, он был идеальным, пока из него не вылетели эти слова. Разумеется, она не встречается с копами. Только с преступниками с нелепыми именами вроде Хаунд. Прикусив внутреннюю сторону щеки, отвожу взгляд и съеживаюсь, понимая, что весь мой участок только что стал свидетелем того, как меня продинамила цыпочка.
Подобного унижения было бы достаточно, чтобы любой другой мужчина поджал хвост, но не я.
– Давай поговорим снаружи.
На самом деле это не предложение, поскольку я не даю ей шанса на дискуссию. Быстрым кивнув Ричи, я сигнализирую ему, что на сегодня закончил, и беру Антонию за руку, выводя ее из участка. Как только мы оказываемся на тротуаре, я отпускаю ее руку и поворачиваюсь к девушке лицом.
Она заправляет волосы за уши и качает головой.
– Послушай, здесь нет ничего личного, Марко. – Антониа замолкает. – Я имею в виду, вчера я бы сказала иначе, но потом ты появился у моего дома с моими документами...
Я прерываю ее.
– Как раз вовремя, чтобы заставить твоего парня ревновать.
– Хаунд не мой парень, – огрызается она. Раздраженно выдыхая, Антониа наклоняет голову вправо. – Хочу сказать, что ты неплохой парень. Да, первое впечатление от тебя отстойное, но ты хороший... – ее голос затихает, и она подмигивает мне. Это чертовски мило – как и легкая улыбка на ее губах. – Точнее, неотразимый, – исправляется она, прежде чем продолжить. – ...и ты прислал мне фруктовую композицию, которая реально прекрасная… но ты полицейский!
Хороший.
Она считает меня хорошим.
– О, значит, по-твоему, я хороший? – шиплю я сквозь стиснутые зубы. Делая шаг ближе, касаюсь пальцем ее подбородка и заставляю Антонию снова посмотреть мне в глаза. Качая головой, продолжаю: – Я послал тебе эти гребаные фрукты не потому, что я хороший, Антониа. А потому что не могу выкинуть тебя из гребаной головы. Я отправил их, потому что проснулся сегодня утром, гадая, какая ты на вкус. Каково твое тело на ощупь. И, черт возьми, я не переставал представлять, какие звуки ты будешь издавать, когда я заставлю тебя кончить. Когда ты будешь извиваться подо мной, умоляя о большем.
Ее идеальный рот образует букву «О», и с губ срывается вздох.
– Но не волнуйся, – я делаю шаг назад, поднимаю руки и пожимаю плечами. – Ты не встречаешься с копами, а я не бегаю за девушками, которые не хотят, чтобы за ними ухаживали. – засунув руки в карманы, оглядываю улицу.
Черт, она меня нереально завела, хотя я всего лишь подержал ее за руку. Одной ночи с Антонией будет явно недостаточно, но я не собираюсь выставлять себя дураком еще больше, чем уже выставил.
Вот что получаешь за то, что думаешь членом.
– Марко... – бормочет Антониа.
Закончив разговор, качаю головой. Достаю ключи из заднего кармана и уже собираюсь уходить, когда вспоминаю, что девушка приехала сюда на метро. Бормоча проклятия, сжимаю ключи в кулаке и смотрю на нее.
– Где твой байк?
– На офисной парковке. Я не могла везти фруктовый букет в седельной сумке, поэтому поехала на метро... – ее голос затихает, когда она убирает волосы с глаз. – Забудь об этом... – заикается Антониа. – Марко, нельзя говорить подобные вещи, а потом просто спрашивать, где мой байк! – возмущается она.
– Можно, – отвечаю я, хватая ее за локоть. Веду ее вниз по улице, к стоянке, где припаркована моя машина. – Вот как мы поступим: я подвезу тебя обратно в офис, а затем разойдемся в разные стороны. Больше никаких ухаживаний. Если я зайду в офис, чтобы повидаться с Сорайей, и ты будешь там, я поздороваюсь, но даю слово, больше никаких дынь.
– Но я люблю дыни! – протестует Антониа.
Черт возьми, от этой девчонки у меня голова кругом!
В одну минуту она горячая, а в следующую – холодная.
Мне за ней не угнаться.
– И я очень люблю сэндвичи с копченой говядиной.
Я поворачиваюсь к ней, и Антониа одаривает меня улыбкой – такой, которую чувствуешь в глубине души. Улыбкой, которая изменит весь ход жизни, если ей позволить.
Черт.
Приблизившись, девушка запрокидывает голову и смотрит на меня.
– А еще мне очень нравятся ваши пошлые разговорчики, офицер Пирелли.
Сглотнув, я смотрю на нее в ответ.
– Это были не пошлые разговорчики.
– Неужели?
Эта девушка меня погубит.
Уничтожит.
Разорвет на миллион гребаных кусочков.
– Если хочешь пошлостей, продолжай так улыбаться, и ты даже не представляешь, сколько всего от меня услышишь.
Глава 9
Антониа
Понедельник, может, и сволочь, но его брат вторник уже на пути к тому, чтобы стать полным мудаком. В таком случае страшно представить, какой будет среда, а про пятницу и говорить не хочется. К тому времени меня либо уволят, либо выдадут замуж, либо трахнут.