Да и что такое старость?
Если ее воспринимать лишь как вынужденность коротать оставшиеся дни и тщетно пытаться любой ценой не выбыть из строя, тогда старость — серьезное наказание.
Он верил в другую старость. Пусть она будет телесным недомоганием, но зато принесет с собой ясность ума и чувств, беспристрастную оценку пройденных дорог, и — учтя победы и поражения — он еще сделает бросок вперед. И кто знает, может быть, вся его жизнь и окажется подготовкой к этому броску?
— Ты хитрюга, — говорил он сам себе, — ты уже практически старик, так что брось подобру-поздорову теоретические исследования на тему о старости.
И как же случилось, что он утром вместо капель выпил глоток коньяка, покурил на голодный желудок и — еще несколько глотков?
Старик усмехнулся: все понятно. Так случилось потому, что вчера он встретил свою самую большую любовь, с которой не виделся черт его знает сколько лет.
Увидев ее, старик воскликнул:
— Ты! — и небрежно пожал ей руку. — Ты можешь не попадаться мне на глаза?
— Изменись хоть немного! — смеясь, воскликнула она. — Нельзя же всю жизнь быть одинаковым. Просто удивительно, как я ухитряюсь любить человека с таким отвратительным характером.
— Я могу уйти, — гордо проговорил старик.
— Можешь, — весело согласилась она, — потому что знаешь: я побегу за тобой.
— Скажи! — оборвал старик и больно схватил ее за руку. — Ты действительно любила меня? Да?
— Глупый, — она с сожалением вздохнула и отвернулась, — ни разу в жизни я не произнесла слова любить в прошедшем времени.
— Ну, это ты врешь, — с надеждой выговорил старик. — Так не бывает.
— Ты прекрасно знаешь, что я никогда не лгала тебе. А ты никогда не хотел верить мне.
Старик поперхнулся от возмущения и обиды, но его самая большая любовь сказала:
— Когда ты не прав, тебя так и тянет со мной поссориться. Но это удалось тебе только раз.
— Ты стала болтливой, — проворчал старик.
— Конечно. Раньше у меня были зоркие глаза, чтобы глядеть на тебя. Были сильные руки, чтобы обнимать тебя. Раньше у меня были сильные ноги, чтобы спешить к тебе…
— Надеюсь, ты не будешь продолжать этот перечень частей тела? — грубо спросил старик, потому что сейчас ему было необходимо расплакаться.
— Я и до сих пор думаю, как бы я прожила жизнь, если бы не встретила тебя.
— Да хватит, — жалобно попросил старик, шмыгнув носом. — Не смеши меня.
— Если бы я не встретила тебя, — продолжала она, — до чего же тускло я прожила бы! Даже подумать страшно.
— Врешь, так не бывает! — и старик вцепился зубами в трубку.
— Как ты изводил меня! — восторженно воскликнула его самая большая любовь. — Сколько я слез выплакала из-за тебя!
— Сто ведер. Эмалированных.
— Не меньше.
Она стояла перед ним, маленькая, высохшая, в больших круглых очках, в каких-то детских тапочках. Старик сказал с невольным вздохом:
— Кто бы сейчас поверил, что когда-то ты… — он опять погрыз мундштук.
— Ты веришь, и мне этого достаточно.
Старик задумчиво покачал головой. Сгорбившись, он смотрел на свою самую большую любовь сверху вниз, долго смотрел, спросил:
— Значит, ни о чем не жалеешь?
— Не знаю. Скорее всего, нет.
«А я? — думал старик, бродя ночью по берегу. — А я жалею?» Ноги словно сами собой обходили в темноте узлы корней, перешагивали через вросшие в песок пароходные цепи.
Река всегда успокаивала его. Если он приходил к ней растерянный или отчаявшийся, то смотрел на воду до тех пор, пока поток чувств и мыслей не становился плавным, как течение реки. И даже зимой она оставалась для старика живым существом, страсти которого сокрыты, но ждут времени, чтобы прорваться.
Но вчера она оказалась впервые бессильной. После встречи со своей самой большой любовью старик не мог успокоиться.
Он вернулся домой, сел на балкончике.
У него было такое состояние — то ли он чего-то потерял, то ли вот-вот найдет что-то.
Давно смолкла танцплощадка. Он слушал бор. Его монотонная, похожая на морской прибой песня напоминала о чем-то вечном…
Стало прохладно, и старик шагнул в комнату, сел и зажег настольную лампу, и увидел свою тень на стене.
«Старики часто бывают похожи на сердито нахохлившихся или задумавшихся птиц, — пришло ему в голову. — Птица — символ свободы, молодости, устремления вверх, в беспредельность, в недосягаемость и — старость? — Он пожал плечами, а его тень как бы пошевелила сложенными крыльями. — Причем птицы чаще гибнут, чем стареют… И все-таки старики часто бывают похожи на птиц, — упрямо думал он, — на птиц! Усталых, неспособных к полету, но ведь летали когда-то? Иначе откуда быть сходству?»