— Извини, Брог. Если б мы были одни… Но Меле не терпит никаких отклонений от общепринятого. Пусть решает жрец.
Брог кивнул, признавая поражение. А блестящая сфера опускалась все ниже к плоской равнине вблизи деревни. Трое игатийцев подхватили мешки с лепестками фрэга и заспешили домой.
Они подошли к мосту из лиан, висящему над бурной рекой. Катага послал Брога первым, затем — Меле. И последовал за ними, достав из набедренной повязки маленький ножик.
Как он и рассчитывал, Меле и Брог ни разу не оглянулись. Они думали лишь о том, как бы сохранить равновесие на легком, качающемся мосту. На середине Катага провел пальцами по главной несущей лиане. Нащупал поврежденные волокна, обнаруженные им несколько дней назад. Еще больше надпилил их ножом. Волокна разошлись. Не хватало одного-двух надрезов, чтобы мост рухнул под тяжестью человека. Довольный собой, Катага спрятал нож в набедренную повязку и поспешил за Брогом и Меле.
Известие о прибытии гостя переполошило деревню. Мужчины и женщины не могли говорить ни о чем другом, кроме этого важного события, и вскоре перед святилищем Инструмента начались пляски. Прекратившиеся, правда, как только из храма Тангукари вышел старый жрец.
За долгие годы Лэг, высокий, высохший старик, внешне стал похож на своего улыбающегося, благодушного бога. На его облысевшей голове топорщилась перышками корона жреческой касты, он тяжело опирался на священную черную булаву.
— Дети мои, — начал Лэг, — сбылось древнее пророчество Игати. Великая сверкающая сфера упала с небес, как и предрекали старые легенды. Из сферы выйдет существо, похожее на нас, посланное к нам Тангукари.
Люди кивали, жадно ловя каждое слово.
— Посланец будет творить добро. Он, как никто другой, облегчит нашу жизнь. А закончив работу и объявив, что должен отдохнуть, он будет ждать награды. — Голос Лэга упал до шепота. — Награда эта — предел мечтаний и молитв каждого игатийца. Тангукари жалует ее только тем, кто хорошо служит ему и всей деревне.
Жрец повернулся к Брогу.
— Ты, Брог, стал первым, кто увидел посланца. Ты хорошо послужил деревне. — Жрец поднял руки. — Друзья! Считаете ли вы, что Брог должен получить награду, которую он ждет?
Большинство утвердительно закивали, но тут вперед выступил Вэсси, богатый купец.
— Это несправедливо. Мы трудимся ради этого мига всю жизнь и приносим в храм богатые подарки. Брог не сделал ничего такого, чтобы получить самую обычную награду. Кроме того, он низкого происхождения.
— Твои рассуждения не лишены здравого смысла, — признал жрец, и Брог застонал от разочарования. — Но Тангукари щедр не только к высокородным. Каждый, кто верно служит ему, может рассчитывать на его благоволение. Если Брог не будет вознагражден, не потеряют ли остальные надежды?
Толпа одобрительно загудела, и из глаз Брога брызнули слезы благодарности.
— На колени, Брог. — Лицо жреца лучилось добротой и любовью.
Брог преклонил колени. Все затаили дыхание.
Лэг поднял тяжелую булаву и со всей силой ударил по голове Брога. Тот упал на землю, дернулся и затих. На его губах застыла блаженная улыбка.
— Какая прелесть, — завистливо пробормотал Катага.
Меле сжала его руку.
— Не волнуйся, отец. Придет день, и ты получишь свою награду.
— Надеюсь, — вздохнул Катага, — но как знать наверняка? Вспомни Рии. Милейший человек, а какой набожный! Бедняга, всю жизнь работал и молился о мучительной смерти. А что произошло? Он умер во сне, в собственной постели! Разве это смерть для мужчины?
— Бывают же исключения.
— Я могу привести еще с полдюжины подобных примеров.
— Не стоит волноваться об этом, отец. Я уверена, ты умрешь прекрасно. Как Брог.
— Да, да… но, если подумать, смерть Брога весьма тривиальна. — Его глаза сверкнули. — Я хочу что-то действительно запоминающееся, болезненное, долгое и чудесное, вроде награды, ожидающей посланца.
Меле отвернулась.
— Тебя обуревает гордыня, отец.
— Ты права, права, — вздохнул Катага. — Но когда-нибудь… — он улыбнулся. Его день еще придет! Умный и решительный мужчина не пустит на самотек такое важное дело и сам подготовит себе мучительную смерть, вместо того чтобы ждать, пока недоумок-жрец сочтет, что пришла его пора. Называйте это ересью или как-то еще, но внутренний голос твердил Катаге, что мужчина имеет право умирать так, как ему хочется, если, разумеется, сумеет реализовать намеченное.
Мысль о надрезанной лиане согревала сердце. Как хорошо, что он так и не научился плавать.
— Пойдем встречать посланца. — Меле дернула отца за руку.