Дверь тихо приоткрылась и в кабинете снова появилась Эдит.
— О, ты не занят, — сказала она. — Тогда я его приведу.
— Кого?
Но Эдит уже исчезла. Вскоре она вернулась и ввела в кабинет седобородого незнакомца, смахивавшего на моряка. Тот нёс под мышкой просмоленный ящичек длиной около четырех футов, шириной и высотой в десять дюймов.
— Это капитан Андерсон, — сказала Эдит. — Он настойчиво просил позволить ему самому показать тебе находку.
— Рад знакомству, капитан, — сказал доктор, шагнув вперед и пожав руку гостя. — Не желаете ли присесть?
— Сперва посмотрите улов.
Капитан Андерсон извлек громадный складной нож и принялся методично поддевать им крышку ящика. На стол и на пол посыпались кристаллы каменной соли. Но беспорядок, казалось, ничуть не смутил капитана. Как видно, он свято верил в успокоительное действие своего засоленного чудовища, чем бы оно ни было.
Наконец крышка была снята: ровный слой соли так и манил к себе сложенную горстью ладонь. Капитан использовал обе руки. Затем, наклонившись, он поднял мертвого монстра за то, что служило существу шеей, энергично потряс его, стряхивая прилипшие кристаллы соли, и самодовольно осведомился:
— Ну разве не красавчик?
Эдит, привыкшая к виду самых разнообразных уродцев природы, невольно ахнула и не сумела подавить дрожь отвращения. Лейн глядел, как зачарованный.
— Господи Боже! — воскликнул он. — Что это? Птица или рептилия?
Доктор и Эдит замерли перед засушенным чудовищем капитана Андерсона. Удивительное безобразие организма, не похожего ни на одно известное науке животное, приковало их к месту и наполнило каким-то извращенным восхищением. Не птица, не рептилия и не рыба. Невероятный гибрид всех их вместе. Змеевидное, покрытое плотными чешуйками тело никак не соответствовало крыльям с короткими щетинистыми перьями, напоминавшим крылья летучей мыши; громадный клюв с ороговевшими губами, обнажавшими в яростной гримасе острые желтые зубы, отрицал всякую принадлежность монстра к птицам. К сморщенным бокам прижимались две ящероподобные лапы с уродливыми когтями; с одной из них все еще свисала высохшая кожа последней рыбы, съеденной неведомым существом.
Скептик с первого взгляда решил бы, что имеет дело с грандиозной мистификацией. сотворенной излишне пылким воображением какого-нибудь матроса в часы превратно понятого отдыха. Однако доктор Лейн с первого же взгляда нашел иной ответ.
— Это всего лишь детеныш. — сказал он. — Его родители мертвы уже миллионы лет. Безупречный и лучший из сохранившихся экземпляров.
Доктор проговорил это с полной убежденностью в своей правоте.
— Так есть и другие? — несколько обескураженно спросил капитан.
— О, только окаменевшие кости и несколько отпечатков перьев на камнях, которые были глиной в те времена, когда эти существа летали. Наиболее совершенный отпечаток был обнаружен в болгарской шахте несколько лет назад. Но той вдавлине на камне далеко до вашего красавца… Где, ради всего святого, вы его нашли?
— В южных полярных морях.
— Вмерз в лед? — предположил Лейн. Ему тотчас вспомнились сообщения о находках давно вымерших мастодонтов на Аляске, в северной части Сибири и других областях; мясо этих угодивших в ледяной плен гигантов оставалось таким же свежим, каким было тысячелетия назад.
— Нет, — отвечал капитан. — Мы подобрали его еще теплым. Он был мертв не более пятнадцати минут.
— Но каким обра…
— Прежде позвольте задать вам парочку вопросов. Что это такое?
— Не знаю, — поколебавшись, признался доктор. — Сперва я решил, что это недостающее звено цепи, соединяющей рептилий и птиц — промежуточное существо наподобие птеродактиля, но еще не археоптерикс. Последний является прародителем всех птиц. Затем я подумал… вот, поглядите сами.
Лейн подошел к книжным полкам и достал большую зеленую папку.
— Положите вашего зверя на стол и сравните с этим, — сказал он, указывая на фотографический снимок знаменитой болгарской окаменелости. — Похож, не правда ли?
— В общем и целом. Но у этой змеи с крыльями там, в глине, нет чешуи на животе, — возразил капитан.
— Тем лучше для вас. Либо это предок известных нам рептилий, поро-давших птиц, либо совсем новый вид.