Пока Лейн и Андерсон исследовали пещеру, Дрейк и Оле спустились ниже в поисках надписей. Эдит парила над альпинистами, как встревоженная малиновка над своими птенцами.
— Это все ради вас, — с усмешкой заметил Оле.
— Не лезьте не в свое дело, — отрезал Дрейк.
Добравшись до откоса, на который указал Лейн, они не обнаружили никаких надписей.
— Там есть еще один, — с надеждой заметил Оле, указывая на гладкую вертикальную поверхность примерно в тысяче ярдов слева.
— Да, но если мы направимся туда, нас не будет видно с уступа.
— Это достаточно безопасно. — Оле взглянул на кружащий самолет. — Только послушайтесь моего совета и не попадайтесь ей на глаза.
С невнятным комментарием по поводу назойливой глупости норвежца. Дрейк начал перепрыгивать через попадавшиеся на дороге камни, как возбужденный краб. Его порывистость была вознаграждена.
— Поторопитесь с вашей камерой, — крикнул он. — Это как раз то, что нам нужно.
Оба страшно сожалели, что Оле не упаковал вместо динамита сто фунтов пленок. Пять или шесть акров скалы были покрыты изображениями чудовищ во всех мыслимых позах. Очевидно, это была важная хроника.
На скале сохранились оба слоя надписей. В нескольких местах под ударами падавших во время извержения блоков от внешнего слоя цемента откололись большие пластины, обнажив первоначальные надписи. На неповрежденном пласте видна была исправленная версия. Посовещавшись, они решили сфотографировать весь утес, разбив его на три десятка участков — на большее пленок Оле не хватило бы. Это казалось более удачным вариантом, чем концентрироваться на отдельных надписях. Дрейк надеялся, увеличив три дюжины снимков, получить изображение каждого знака на откосе.
Андерсон и Лейн тем временем осматривали пещеру. К большому разочарованию капитана, они не обнаружили никаких следов нефти.
— У вас есть то озеро за колодцами, — заметил Лейн. — Разве этого не достаточно?
— Нет. Я хочу загарпунить косяк китов.
— За этот гнилой каламбур вы заслуживаете потерять все, от последней рубашки до души. Давайте выйдем на свежий воздух. Я задыхаюсь от этой омерзительной пыли.
— Пахнет плесенью, не так ли?
— Вы правы, — согласился доктор. — Любопытно, что это такое.
— Возьмите немного с собой и посмотрите при дневном свете. Эти дьявольские спички только обжигают мне пальцы.
Лейн зачерпнул двое пригоршни пыли и поспешил ко входу.
— Споры, — взволнованно объявил он.
Еще не сознавая этого, он встретил врага.
— Я что-то не стал мудрее, — отозвался капитан.
— Это массы семян какого-то похожего на папоротник растения. Господи, как бы я хотел иметь сейчас под рукой микроскоп. Вы что, никогда не видели изнанку листа папоротника? Так вот, коричневое вещество на нем — это миллионы семян, более мелких, чем пыль.
— Понимаю. Но это вещество серовато-зеленого цвета.
— Что делает его еще более интересным. Это споры, зародыши жизни какого-то неизвестного растения. Я уверен в этом. Мы должны забрать все. что сможем унести. Набейте карманы.
Лейн нырнул в пещеру и подал пример. Андерсон довольно неохотно последовал этому примеру.
— Там, у стены, где мы все не растоптали, должно быть хорошее место, — продолжал Лейн. — Просейте споры сквозь пальцы и оставьте все частицы не больше пылинок.
Вскоре Лейн вскочил на ноги с возгласом восторга.
— Смотрите, что я нашел!
Андерсон вышел вслед за ним на свет. Доктор был погружен в созерцание крошечного высохшего листика какого-то растения, которое напоминало папоротник, но совершенно определенно им не являлось. Высохшие листья, больше похожие на гнилую плесень, чем на листву уважающего себя растения, были тоньше волоса.
— Где же я видел нечто подобное раньше? — забормотал Лейн себе под нос. — Оно было живым. Где же, черт возьми, это было?
— На небесах, до того, как вы родились, — предположил капитан. Прочитав потрепанную «Синюю птицу» Оле, он также стал поклонником Метерлинка.
— Гниль, — сказал доктор. Он не восторгался романтичным бельгийцем. — Закон гласит, что действие и реакция равны и противоположны, и ваше предположение напомнило мне место, где я видел это растение. Это было в гнили, по соседству с адом.
— Сан-Франциско? — снова рискнул предположить капитан.
— Нет. На этом пляже монстров. У одного Оле вскрыл живот; в процессе желудок разорвался и наружу выпал ком листьев этого растения, свежих, как только что срезанный салат. Да, теперь я вспомнил. Мы планировали собрать немного на обратном пути к кораблю. Но по возвращении у нас оказалось слишком много груза, и к тому же начинало темнеть. Так что нам пришлось отложить это мероприятие до следующего дня. К утру нефть и грязь просочились в ледяную яму, где лежало растение, и превратили все в суп. Что ж, это более чем компенсирует нашу потерю. У меня будет шанс установить, может ли жизнь при правильных условиях неопределенно долго сохраняться в покое.