Что могло подтолкнуть их к таким крайним мерам? Только отчаянная решимость уничтожить последние следы своих научных знаний. И почему? Потому что в последнем конфликте они обнаружили, что знания эти ведут к невообразимо ужасным последствиям.
В том, что касается природы их опасного знания и порожденной им чудовищной катастрофы, я могу только следовать за предположениями Лейном. Эта раса наткнулась на тайну жизни. Создавая жизнь, они посеяли семена мерзости. Это они поняли. И они предвидели, что по прошествии миллионов лет эволюция породит из сотворенных ими зародышей, достаточно безобидных в то время, кишащую, беспорядочную орду лишенных разума чудовищ.
Лейн изложил вероятные мотивы, по которым они выбрали для себя массовое уничтожение. В остальном, пока мы не потратим несколько лет на изучение надписей, мы не можем выдвинуть никакой теории относительно того, как именно они создали жизнь.
— У меня есть теория! — взорвался Оле. Он страдал уже двадцать минут.
— Заткнись, — приказал капитан. — Лейн, как вы объясняете всех этих мертвых монстров там, у колодцев? И тысячи туш на пляже, не говоря уже о полумиллионе, что на моих глазах поднялись со дна океана?
— Объяснить все это не так трудно. Как я уже говорил, создатели жизни уничтожили свое творение, похоронив плодородную почву континента под миллионами тонн герметичного цемента. Такая работа требует времени. Чем дольше они трудились, тем медленнее продвигались вперед. Причина очень проста: по мере увеличения зацементированного региона запасы продовольствия сокращались. Конечно, они позаботились о том, чтобы сначала зацементировать самые опасные места, оставив более легкую работу для последних выживших представителей расы.
— Но откуда они взяли камень и другие материалы для изготовления неисчислимых миллионов тонн самого твердого цемента?
— Из-под земли, конечно. Шахты. Тот кратер, где мы были сегодня, — это развалины одной из их шахт. Обширная круглая впадина, которую посетили Оле и Эдит, — еще одна. К счастью, она до сих пор не разрушена. Тот черный барьер, что вы так решительно намерены исследовать, — это разрушенные нижние выработки третьей, поднятые взрывом огромного количества нефти и природного газа. Сколько еще шахт может быть разбросано по этому замерзшему континенту? Это я надеюсь когда-нибудь открыть.
Итак, как я понимаю, они вырыли эти огромные ямы, чтобы добыть материал для своего цемента. Выполнение такого масштабного проекта требовало высочайшего интеллекта и экстраординарного инженерного мастерства. Я подозреваю, что они вкапывались так глубоко, чтобы использовать внутреннее тепло земли. В их времена, миллионы лет назад, жар на сравнительно небольших глубинах, должно быть, был намного сильнее, чем сегодня в наших самых глубоких шахтах. С той же целью, а также, возможно, в поисках более редких минералов, необходимых для изготовления долговечного цемента, они на каждом этапе своей работы прокладывали глубоко в скалах огромные туннели, галереи и обширные карманы. Мы слышали, как в них бушуют под нашими ногами приливы нефти и воды.
Теперь о ваших животных. Находясь в самом расцвете сил, древняя раса зацементировала все наиболее опасные регионы, и выжившим оставалось только завершить проект, зацементировав более доступные места. Их задачей было запечатать шахты и подземные камеры. Те самые огромные дыры в этой заброшенной дикой местности. Та, которую мы исследовали сегодня утром, определенно была покрыта цементом. Они проделали тщательную работу. Черная стена, вероятно, была толщиной в несколько ярдов — но затем взрыв газа разнес всю внутреннюю часть шахты на куски.
Первые инженеры, предвидя, что последние выжившие погибнут от голода до завершения своей работы, приняли меры предосторожности, сделав стенки своих шахт перпендикулярными. Едва ли можно было ожидать, что каждый квадратный ярд полов, стен и крыш открытых шахт и подземных галерей будет надежно зацементирован до того, как погибнет последний рабочий. Сотни, возможно, тысячи акров свободной почвы должны были остаться открытыми для света, воздуха и влаги. Опасные семена жизни, загрязняющие эти обширные незацементированные территории, жили бы и развивались, а с течением веков превратились бы в уродства. Вот почему они снабдили эти ямы глубиной в три мили перпендикулярными стенами, гладкими, как стекло. Что бы ни размножалось в этих шахтах и галереях, рассудили они, оно будет жить и умрет там. Почва и тепло в конечном счете истощатся, и последние остатки жизни в шахтах и туннелях погибнут. Случилось так, что мы прибыли до их естественного конца; гибель всего живого в шахтах, не исключено, растянется на миллионы лет.