– Нет, – запротестовала Ди.
Ее семейным доктором по-прежнему оставался Ливсей, и она не хотела видеть его. Ливсей настаивал на том, что смерть отца – несчастный случай, с чем она категорически не соглашалась.
– Хорошо, но тогда хотя бы разреши помочь тебе подняться наверх.
Ди пыталась сопротивляться. С ней все в порядке, убеждала она себя. Это просто шок из-за того, что все кончено, что Джулиан Кокс уже не сможет мучить ее.
Было время, когда Ди отчаянно нуждалась в ком-нибудь, чтобы поделиться своими переживаниями, рассказать о случившемся, но тогда она не смела позволить себе такой роскоши. Вся эта история напоминала легенду о Фаусте и Мефистофеле: Ди тоже заключила союз с дьяволом, только дьяволом был Джулиан Кокс. Она хранила молчание и могла гарантировать, что и он будет молчать, что не сможет запятнать память отца. Временами Кокс жил где-то далеко от Рая, без сомнения продолжая мошенничать, обманывая еще кого-нибудь, но он всегда возвращался.
Сейчас же он больше не сможет причинить вреда. Ни ее отцу, ни Бесс, ни кому-то еще.
Ди недоуменно нахмурилась. Она была в своей спальне, но не могла восстановить в памяти, каким образом оказалась здесь. Хьюго закрыл дверь.
– Ди, я могу кому-нибудь позвонить, кому-нибудь из твоих друзей? – спросил Хьюго.
Ди отрицательно покачала головой, съеживаясь от подобной мысли.
– Мне никто не нужен, – резко сказала она. – Я хочу, чтобы ты оставил меня одну.
Теперь она еще сильнее чувствовала холод, и единственное, что ей хотелось, – это поудобнее лечь в кровать и укутаться в одеяла. Не оставалось сил видеть, а уж тем более – разговаривать с кем бы то ни было.
Ди хотела сделать несколько шагов к кровати, но ноги сковала свинцовая тяжесть. Кровать колыхалась и прыгала, пол ходил ходуном. Ди издала резкий крик протеста и более тихий звук потрясения, когда Хьюго подбежал и подхватил ее.
Подхватил ее!
Ди закрыла глаза, сильное желание неожиданно поднялось в ней. Желание было таким напряженным, что она почувствовала боль. Ее защита пала, но – неокончательно. Ди все равно пыталась держать себя в руках. Хьюго принадлежит прошлому, их любовь была чем-то далеким. Ди научилась без нее жить.
И внезапно она превратилась в девчонку, чувствующую безопасность в руках Хьюго, желающую его так сильно – аж до боли в мышцах.
– Хьюго.
Она прошептала его имя, крепко обнимая Хьюго за талию, закрыв глаза, исступленно дыша ему в грудь.
– Хьюго.
Повернув голову, отчаянно желая его поцелуя, Ди сказала ему еще что-то, она и сама не смогла бы объяснить, что именно. Просто звук. Да это и не важно.
Он обхватил ее лицо руками, его губы, его рот ответили на ее голодную страсть. Они так ненасытно целовались, не отрываясь друг от друга ни на секунду, их сердца бились в унисон, страсть между ними вспыхнула с прежней силой.
Когда-то ей хотелось совершенно раствориться в нем, и сейчас в ней проснулось то же желание – чтобы он полностью поглотил ее, чтобы они стали единым целым.
Ди отчаянно вцепилась в Хьюго. Она потеряла его уже однажды, как и своего отца. Но отец был потерян навсегда, а Хьюго здесь, живой, настоящий.
Страсть, тот вид страсти, когда не устоишь ни перед чем, как лавина, обрушилась на нее, затопляя все существо Ди, словно пожар в лесу, захвативший ее, сжигающий ее.
Ди была слепой и глухой ко всем предупреждениям, которые рождал разум. Она слышала тяжелый стон Хьюго, и ее чувственность этот звук восприняла, отметила и истолковала. Руки Ди лихорадочно скользили по его спине, потом по груди, ласки распространились и на упругие, мускулистые ягодицы. Хьюго прижался к ней еще крепче и издал тихий, нежный звук. Это был знакомый сигнал к продолжению, чувственное послание о том, что он страстно желает ее, что хочет ответить на ее призыв.
Ди ответила ему с такой же дрожащей от нетерпения дикой страстью, когда почувствовала отчетливое напряжение в его теле.
– Дорогая!..
Его низкий, грубоватый от желания голос был похож на негромкое рычание льва.
– Да, да, я знаю, – прошептала Ди между ненасытными поцелуями. – Раздень меня, Хьюго, – умоляла она его. – Быстрее, не могу ждать.
И сама начала стягивать с себя кофту, вздохнув от разочарования, когда он не поторопился ей на помощь. Полураздетая, перекинулась на него, торопливо принялась расстегивать пуговицы на рубашке, пробурчала что-то недовольно, когда ее пальцам не удалось быстро расправиться с препятствием.
– Хьюго, помоги мне, – потребовала она, топнув ногой. – Я хочу видеть тебя… касаться тебя… целовать тебя… Хьюго…
И удовлетворенно вздохнула, когда пуговица после упорной борьбы все-таки расстегнулась, обнажая верхнюю часть груди. Незамедлительно Ди принялась за другую, пока рубашка не полетела на пол. Кожа Хьюго заметно потемнела – вероятно, он загорел, работая в поле, и мускулы были намного тверже, сильнее, мощнее, а шелковистые стриженые темные волосы, какими она их помнила, стали гуще и немного светлее.
С тех пор как уехал Хьюго, у Ди ни с кем не было интимных отношений. Она не могла сравнить его с другими мужчинами, но Ди знала до мелочей его тело – и теперь оно чем-то отличалось от того, прежнего. Хьюго возмужал, отметила она про себя, медленно погладив его по волосам, а потом проведя пальцем по позвоночнику.
– Ди!
Хрипло взорвавшийся звук протеста вернул ее из прошлого. Она вопросительно посмотрела ему в глаза.
– Ди! – повторил он снова, но, встретившись с ней взглядом, замолчал и тяжело вздохнул, закрыл глаза, затем, открыв их, произнес нерешительно: – Иди сюда… Не стоит меня так мучить.
Его пальцы проворнее, чем ее, расправились с одеждой. Лишь на секунду задержались, расстегивая под шелковой блузкой бюстгальтер. Руки Хьюго были на молнии ее брюк, когда Ди наклонилась и осторожно начала целовать его живот, нежно поднимаясь к шее, что он всегда очень любил.
Когда брюки Ди выскользнули из его рук на пол, он, словно чаши, взял в ладони ее груди, легонько постукивая по ним кончиками пальцев, по уже твердым, напряженным соскам. Ди простонала его имя и прильнула своим разгоряченным лицом к его сильным плечам, ногтями впиваясь в спину. Ди уже не могла побороть своего желания, даже если бы захотела.
Неожиданное известие о смерти Джулиана, все ее дневные заботы исчезли, растворились, как будто их и не было. Осталось только потрясение от встречи с Хьюго, с его таким нужным ей, родным и желанным телом. Эта встреча разрушила стену отчуждения, которую она выстраивала так долго и с таким упорством. Все это время Ди убеждала себя, что все сделала правильно, пытаясь забыть, как сильно любит Хьюго, как непреодолимо желает его. Сейчас желание было столь сильным, что Ди сама поражалась его безудержностью. Она вся была во власти этого желания, и ей оставалось только задыхаться от жара на груди Хьюго, от поцелуев и ласк, остро вздрагивать от касания к животу, когда Хьюго двигался взад и вперед.
Ее тело помнило каждое прикосновение, каждое поглаживание, каждый поцелуй; не только помнило, но и отвечало на них. Ди впилась ногтями в его кожу от взрыва удовольствия, когда он склонился и начал целовать нежную грудь. Ди дрожала всем телом, не в силах понять, как может вынести такое беспощадно сладкое удовольствие и как смогла прожить без этих ласк и без Хьюго целую вечность. От неистового желания Ди томно вздохнула, пытаясь как можно теснее прижаться к его телу, но почувствовала тонкую джинсовую материю своей обнаженной кожей.
– Хьюго! Хьюго… – вознегодовала она.
– Что такое? Что-то не так? – заволновался Хьюго.
– Вот это не так. – Ди указала на джинсы. – Я хочу чувствовать тебя. Тебя, Хьюго. Я хочу видеть тебя, ласкать тебя. – Ее голос превратился в фальцет, она чувствовала, что теряет самообладание.
И реакцией на ее призыв стали потемневшие глаза Хьюго и его покрасневшее лицо, распаленное от мужского желания.