— Это жеода, верно? — спросил он, указав на самородок.
— Совершенно верно, именно жеода. А ты — образованный юноша, Брайан. У меня есть маленькие ярлычки почти для всех вещей, но они еще не распакованы, как и большая часть товаров. Мне придется адски поработать для того, чтобы подготовиться к завтрашнему открытию. — Но в голосе мистера Гонта вовсе не чувствовалось беспокойства, и он явно не собирался браться за дело.
— А это что такое? — спросил Брайан, указывая на кусочек дерева. Про себя он подумал, что это и в самом деле очень странный набор товаров для маленького городка. Лиланд Гонт понравился ему сразу, но Брайан сомневался, что тот сумеет долго вести дела в Касл-Роке, если остальные его вещи похожи на эти. Тому, кто хочет продавать что-то вроде трубок, фотографий Короля и кусочков дерева, лучше открыть магазин в Нью-Йорке... Во всяком случае, такое впечатление у него сложилось от виденных фильмов.
— А-а! — сказал мистер Гонт. — Это действительно интересная штука! Давай посмотрим поближе! — Он пересек комнату, подошел к стенду, достал из кармана большую связку ключей и, едва взглянув на нее, выбрал один. Потом открыл стенд и осторожно извлек деревяшку наружу. — Подержи ее, Брайан.
— Может, лучше не надо? — Брайан опасливо покосился на деревяшку. Родившись в штате, где туризм составлял основную часть доходов, он в свое время побывал во многих магазинах подарков и видел множество рекламок с маленьким стишком: «Смотреть — наслаждение, трогать — пожалуйста, но если сломал — плати и не жалуйся!» Он легко мог представить себе чудовищную реакцию матери, случись ему сломать деревяшку или что-то еще и услыхать от мистера Гонта — настроенного уже вовсе не дружелюбно, — что вещичка стоит пятьсот долларов.
— А почему нет? — Мистер Гонт приподнял брови... то есть, вернее, бровь — она росла одной ровной полосой над переносицей.
— Ну... я довольно неуклюжий.
— Чушь, — возразил мистер Гонт. — Я прекрасно умею по виду отличать неуклюжих мальчишек. Ты не из той породы. — И с этими словами он уронил кусочек дерева на раскрытую ладонь Брайана. Брайан поглядел на деревяшку с некоторым удивлением; он даже не подозревал, что его ладонь раскрыта, до того момента, как увидел на ней кусочек дерева. И...
Он не ощущал эту щепку как деревяшку, она больше походила на...
— Она похожа на камень, — с сомнением произнес он, подняв взгляд на мистера Гонта.
— И дерево, и камень, — ответил мистер Гонт. — Это окаменелость.
— Окаменелость... — благоговейно прошептал Брайан. Он вновь посмотрел на деревяшку, а потом провел по ней пальцем. Поверхность была гладкой и одновременно шероховатой, и прикасаться было как-то не очень приятно. — Она, должно быть, старая...
— Ей больше двух тысяч лет, — мрачно согласился мистер Гонт.
— Елки! — Брайан даже слегка подпрыгнул и чуть было не уронил деревяшку. Он быстро сжал ладонь в кулак... и в ту же секунду его захлестнуло какое-то странное чувство искаженности. Он ощутил... что? Дурноту? Нет, не дурноту, а отдаленность. Словно часть его самого вынули из тела и кинули куда-то далеко.
Он видел, что мистер Гонт смотрит на него с интересом и восхищением, и ему вдруг показалось, что глаза мистера Гонта выросли до размера чайных блюдец. Тем не менее это чувство потери ориентации не пугало; оно было довольно захватывающим и, уж точно, более приятным, чем то ощущение, которое он испытал, проведя по кусочку дерева пальцем.
— Закрой глаза! — посоветовал мистер Гонт. — Закрой глаза, Брайан, и скажи мне, что ты чувствуешь!
Брайан закрыл глаза и секунду стоял не шевелясь, вытянув вперед правую руку с зажатой в кулаке деревяшкой. Он не видел, как верхняя губа мистера Гонта на мгновение приподнялась над его большими неровными зубами — как у собаки в момент, когда она хочет выразить удовольствие или раздражение. Он испытывал смутное ощущение движения — какого-то раскачивающегося движения, словно по спирали. И ему слышались звуки — легкие и быстрые: «Та-а-дат... та-а-дат... та-а-дат». Он знал, что эго за звук. Эго была...
— Лодка! — с восторгом выкрикнул он, не открывая глаз. — Мне кажется, что я в лодке!
— Правда? — спросил мистер Гонт, и голос его донесся до ушей Брайана из какого-то невероятного далека.
Ощущения усилились. Теперь ему казалось, что он раскачивается вверх-вниз на огромных медленных волнах. До него доносились отдаленные крики птиц, а ближе — звуки множества животных: мычание коров, пение петухов, низкий рык очень большой кошки — но не яростный, а выражающий скуку. В эту секунду он почти ощущал дерево (то дерево, частью которого, как он был уверен, была когда-то эта щепка) у себя под ногами и знал, что на ногах у него не кроссовки «Конверс», а что-то вроде сандалий, и...