— Сколько? — спросил он.
Неожиданно он прикинул, а хватит ли у него денег на такую роскошь, и его кольнула тревога. А что, если нет? И того хуже: вдруг он каким-то образом раздобудет деньги завтра или послезавтра, а парень уже продаст ее кому-нибудь?
— Ну, это мы поглядим...
— Поглядим? На что?
— На то, сколько вы пожелаете заплатить.
Словно во сне, Хью вытащил из заднего кармана свой помятый бумажник «Лорд Бакстон».
— Убери это, Хью.
«Разве я говорил ему, как меня зовут?» — мелькнуло в голове Приста. Этого он вспомнить не мог, но бумажник убрал.
— Выверни свои карманы. Прямо сюда, на этот стенд.
Хью вывернул карманы и выложил на стенд перочинный
нож, мятую пачку сигарет, дешевую зажигалку и груду мелочи доллара на полтора, пересыпанную табачной крошкой. Монетки звякнули о стекло.
Мужчина нагнулся и принялся изучать эту груду.
— Вроде сойдет, — заметил он и накрыл всю «коллекцию» своей метелочкой из перьев. Когда он убрал ее, ножик, сигареты и зажигалка по-прежнему лежали на стенде. А монетки исчезли.
Хью наблюдал за этим без всякого удивления. Он стоял не двигаясь, как игрушка без батареек, пока высокий мужчина сходил к витрине и вернулся с лисьим хвостом. Он положил его на стенд рядом с грудой карманных принадлежностей Хью.
Хью медленно протянул одну руку и погладил мех. На ощупь холодный и пушистый, он слегка потрескивал от статического электричества. Гладить его было все равно что дотрагиваться до ясной осенней ночи.
— Хорош? — спросил высокий мужчина.
— Хорош, — подтвердил Хью и хотел было взять лисий хвост.
— Не трогай, — резко произнес высокий, и рука Хью моментально отдернулась. Он посмотрел на Гонта с обидой, близкой к отчаянию. — Мы еще не сторговались.
— Не сторговались, — согласился Хью. «Я под гипнозом, — подумал он. — Будь я проклят, если парень не загипнотизировал меня». Но это не имело никакого значения. На самом деле это было даже... приятно.
Он снова потянулся за бумажником, так медленно, словно плыл под водой.
— Да оставь ты это, козел, — нетерпеливо сказал мистер Гонт и отложил свою метелочку.
Рука Хью снова безвольно упала.
— И почему многие полагают, будто ответы на все вопросы лежат у них в бумажниках? — пробурчал высокий мужчина.
— Я не знаю, — сказал Хью. Он об этом никогда раньше не задумывался. — Наверно, это довольно глупо.
— Хуже, — рявкнул Гонт. В голосе его звучали хамские нотки, как у человека, который или очень устал, или очень разозлен. Он действительно устал; день был долгий и трудный. Многое уже устроено, но работа только-только начиналась. — Намного хуже. Это вопиющая нелепость! Знаешь что, Хью? Этот мир полон людей, нуждающихся в чем-то, но не понимающих, что все, буквально все продается, если... ты готов заплатить. Они много болтают об этом и гордятся своим здоровым цинизмом, но — и только. А болтовня — это чушь! Полная... чушь!
— Чушь, — механически подтвердил Хью.
— В вещах, которые по-настоящему нужны людям, Хью, бумажник ничего не решает. Самый толстый бумажник в этом городе не стоит и капельки пота из подмышки рабочего. Полная чушь! Хью, будь у меня десятицентовик каждый раз, когда я слышал, как кто-то говорит: «Я бы душу продал за то-то и то-то», — я мог бы купить Эмпайр-Стейт-Билдинг! — Он нагнулся поближе, и его неровные зубы обнажились в огромной нездоровой ухмылке. — Скажи-ка мне, Хью, ради всех тварей, ползающих под землей, ну на что мне сдалась бы твоя душа?
— Наверно, ни на что. — Казалось, его голос шел издалека. Казалось, он раздавался со дна темной, глубокой пещеры. — Вряд ли она сейчас в хорошей форме.
Неожиданно мистер Гонт расслабился и выпрямился.
— Хватит всех этих недомолвок и полуправд. Хью, ты знаешь женщину по имени Нетти Кобб?
— Психованную Нетти? Кто же в городе не знает психованную Нетти? Она убила своего мужа.
— Так говорят. Теперь выслушай меня, Хью, и выслушай внимательно. А потом можешь забирать лисий хвост и отправляться домой.
Хью Прист стал внимательно слушать.
За окном дождь пошел сильнее и подул резкий ветер.
8
— Брайан! — Резко сказала мисс Ратклифф. — Ну, Брайан Раск! Никогда не ожидала этого от тебя! Подойди сюда! Сейчас же!
Он сидел на заднем ряду полуподвального помещения, где проводились занятия по корректировке речи, и QH сделал что-то плохое — очень плохое, судя по тону мисс Ратклифф, — но не догадывался, что именно, пока не поднялся. Поднявшись на ноги, он увидел, что стоит голый. Жуткая волна стыда захлестнула его, но при этом он испытывал и возбуждение. Когда он взглянул вниз, на свой пенис, и увидел, что тот начинает набухать, он пришел в ужас.