Парень уже поджидал свою возлюбленную, развалившись на кровати и попивая кока-колу из пластикового стаканчика. Он лениво поднялся навстречу подружке и чмокнул ее в щеку.
— Иди скорее, радость моя. Я по тебе просто истосковался.
— Мы же расстались два часа назад, — рассмеялась Элечка.
— Ты считаешь это маленьким сроком? — Он театрально схватился за голову. — Меня убивает каждая минута разлуки с тобой. — Парень притянул ее к себе и принялся расстегивать пуговицы на ее блузке.
— Подожди, — девушка ласково отвела его руки, — я должна кое-что сказать тебе.
— Только не про другого мужика, иначе я не переживу. — Михаил вскинул руки к небу. — Господи, помоги мне!
— Ты можешь серьезно выслушать меня? — Белозерова с обожанием смотрела на любовника. — У нас будет ребенок.
Такую реакцию жениха она не могла предвидеть. Он как ошпаренный вскочил с кровати и принялся метаться по комнате:
— Ты с ума сошла! Не может быть!
— Это правда на все сто процентов. — Девушка с тревогой наблюдала за Михаилом.
— Не может быть! — упорно твердил тот.
— От того, чем мы с тобой занимались все это время, не рождаются дети? — ехидно спросила возлюбленная.
Парень наконец перестал метаться и сел на скрипучую табуретку.
— Дело не в этом. Я думал, у тебя больше мозгов. По-моему, мы говорили: за контрацепцию отвечаешь ты. Как такое могло получиться?
Элечка вспомнила о не выпитой однажды таблетке. В тот злополучный день она сдала трудный зачет и, радостная, поспешила к своему воздыхателю, начисто забыв обо всем остальном.
— Хорошо, у тебя будет ребенок. И что дальше? — Тон Михаила не предвещал ничего хорошего.
— Я думала… — Девушка не ожидала такой реакции, и из ее глаз покатились крупные слезы.
— Ты думала, я предложу тебе руку и сердце, — ехидно заметил любовник. — Да, я честный парень и, в конце концов, бы это сделал, но сейчас… Как ты представляешь нашу семейную жизнь? В такой же клетушке?
— Ты будешь жить у нас, — неуверенно произнесла Элла.
— С твоей мамашей? Да она меня терпеть не может, — махнул рукой Михаил. — Будь это не так, мы с тобой сейчас не сидели бы здесь.
— Мама смирится, узнав про ребенка, — всхлипывая, проговорила девушка.
— Мне не нужно ничье одолжение, — парень был непреклонен.
— Чего же ты хочешь?
Он подсел к ней на кровать и обнял за плечи:
— Сейчас у нас с тобой единственный выход. Мне очень жаль, но ты должна сделать аборт.
Элла вздрогнула:
— А если после этого у меня никогда не будет детей?
— А если ты согласна воспитывать его одна, — в тон ей ответил Михаил, — без денег, без квартиры, без мужа — что ж, желаю удачи. Только меня в это дело не впутывай. Разумеется, начни твоя мамаша нажимать на меня при помощи анализов ДНК — я признаю дитя. Но не более того. Подумай над этим, дорогая, — он стал быстро одеваться, — когда надумаешь что-нибудь дельное, сообщишь мне, но не раньше… — Михаил хлопнул дверью.
Девушка осталась одна и дала волю рыданиям. У нее возникло ощущение, что она барахтается в ледяной воде и вот-вот пойдет ко дну: вокруг не было ни единой живой души, готовой оказать ей помощь. Делать аборт, как советовал Михаил? Возможно, она так бы и поступила, если бы была уверена в нем. Но теперь, после этого разговора. Задача казалась неразрешимой: остаться одной с ребенком или обречь себя на бездетность. Элечка решила во всем признаться матери.
Выслушав дочь, Анна Петровна пришла в состояние шока. Она уже занесла руку, чтобы ударить свою непутевую дочь, однако вовремя спохватилась: девочке нельзя нервничать, что бы там ни было, никаких абортов. Нужно прижать негодяя…
Белозерова обняла девушку:
— Ну, не реви. Аборт отменяется, поэтому теперь думай не только о себе.
Приглашенный в гости Михаил вел себя очень корректно. Он уплетал за обе щеки испеченный Анной Петровной торт и многословно объяснял, почему сейчас не может жениться на ее дочери:
— Мы просто погрязнем в нищете. Мало того что мы не работаем и не сможем это делать еще три года, так еще и платим за учебу. Мои предки, высылая мне деньги, перебиваются с хлеба на воду. Вы, — он обвел взглядом выцветшие, местами висевшие обои, — думаю, тоже. А теперь вам придется кормить еще и внука. По-моему, это просто невозможно.