Как на грех, никто навстречу не попадался. Она услышала в оранжерее голоса, быстро пошла на них и наткнулась на неразлучную пару — Делиона и Рабиделя.
— Куда спешим, моя прелесть? — улыбнулся Делион, первым увидевший ее.
— Боже мой, Мартина, что случилось? — воскликнул Рабидель, не дожидаясь ответа.
— Я Эребро ищу, — едва отдышавшись, произнесла Мартина. — Не видели его?
— Не было его здесь, — покачал головой марсианин.
Делион добавил:
— Мы могли и не заметить. Оранжерея большая.
Мартина понемногу пришла в себя.
— Если вам нужен рыцарь, могу в качестве замены предложить нашего доблестного сыщика, — сказал Делион. — Он только что проследовал по той дорожке, ведущей к гостиной.
— С неизменным чемоданчиком, — добавил марсианин. — Хотел бы я знать, что он там носит.
— Не иначе, фальшивые ассигнации, — подхватил Александр.
— Для ассигнаций дипломат тяжеловат, — произнес Рабидель. — Однажды я попытался поднять его, и с места не смог сдвинуть.
— Правда? — удивилась Мартина, переводя взгляд с одного на другого. — Сванте носит его легко, как перышко.
— Итак, вы согласны на замену? — спросил Делион.
— Какую? — не поняла Мартина.
— Очаровательного Эребро на доблестного сыщика.
— Глаза бы мои его не видели, — произнесла устало Мартина.
— Дамы и господа! — поднял Делион палец. — Подозреваемая категорически отказывается видеть сыщика. Отсюда мы вправе сделать вывод, что…
Кровь бросилась Мартине в голову.
— Атамаль, ваши шутки порой невыносимы, — в ярости бросила она.
— Думай, что говоришь, — осадил приятеля и марсианин.
— Каюсь, не туда занесло, — протянул он руку. — Простите великодушно.
Она вяло пожала его ладонь.
— Атамаль, Атамаль, мне тебя очень жаль, — произнес марсианин.
— Аминь, — заключил Делион.
— Иногда мне кажется, — сказал Рабидель, — что мы все здесь жертвы какого-то эксперимента.
— Какого эксперимента?
— Если бы я знал, Мартина.
— И один Господь ведает, чем этот эксперимент завершится, — сказал Делион.
— Мы тут замкнуты, окружены защитным полем, — добавил марсианин. — Нас стерегут сервороботы. И потом, расследование ведет не бригада криминалистов, а один человек. Согласитесь, это неслыханно.
— А как вам такая деталь? Сыщик видит, что убитым является физик, а сам он в этой науке слаб, и вот полицейский между делом берется изучать упомянутую науку. Мало того, наставником в этом деле он выбирает вашего покорного слугу, — ткнул себя пальцем в грудь Делион. — Тоже, между прочим, одного из подозреваемых…
— А я в этом ничего странного не вижу, — пожала плечами Мартина. — Наоборот, добросовестность следователя, который желает проникнуть в существо дела.
— Согласен, — сказал Рабидель.
— Я бы согласился с вами, друзья мои, — произнес Делион, — если бы не одно обстоятельство. Если бы сыщик Филимен ограничился общим представлением о той науке, которой занимался убитый. Если бы его устроили популярные брошюрки по физике. Но наш Сванте глубоко копает. Я бы сказал, слишком глубоко. Поверите, я, когда стал его, как это, ментором, из сил выбился. Сначала таскал ему охапки книг и информблоков, давал пояснения. Он выслушивал меня, как примерный ученик, мой авторитет был для него непререкаем. Потом зубки начал показывать… Эта теория ему плоха, та формула вызывает сомнения… Дальше — больше. Теперь он, представьте, и мои знания начал подвергать сомнению.
— Все это — за столь короткий срок? — удивился марсианин.
— Тем не менее это так.
— А что толку? — не удержалась Мартина. — Все равно следствие топчется на месте.
— Не могу судить о следствии, — сказал Делион. — В этом я не специалист. Но как человек, немного разбирающийся в физике, могу сказать: в истории науки такого не бывало. Я, во всяком случае, не припомню, чтобы некто, начав с элементарных азов, дошел до самых основ мироздания, до сути понятий пространства и времени.
— Здесь есть две возможности, — сказал марсианин. — Первая. Полицейское управление прислало для расследования убийства Завары не сыщика, а талантливого физика. И он всем нам лапшу на уши навесил.
— Не годится, — покачал головой Делион. — Физик такого масштаба не мог бы прозябать в безвестности, мы б обязательно слышали о нем. В Ядерном ведется картотека на всех физиков, где бы они ни жили.
— В таком случае, возможно, перед нами — величайший талант, который до сих пор не имел возможности раскрыться, — продолжал марсианин. — Гений, равный десятку Ньютонов или Эйнштейнов.