— Мы с Эребро ждем ребенка.
— Знаю.
— Знаете?.. Ну, все равно. Я, когда мы освободимся, ни минуты лишней не останусь на вилле. Это проклятое место. Лучше побираться будем, под мостом в мегаполисе ночевать!..
— Какова во всем этом роль Сильвины?
— Мне кажется, именно мать рассорила нас с отцом.
— И как вы после всего этого начали относиться к отцу?
— Я возненавидела его. Думайте обо мне что угодно, Филимен. И подозревайте, в чем хотите, — отрезала она.
— Успокойтесь, Мартина. Я пока только собираю сведения.
— А мне все равно, — произнесла она, с неприязнью глядя в невозмутимое, младенчески розовое лицо молодого сыщика.
— Мне необходимо определить высоту психологического барьера, который отделяет одного человека от убийства другого человека. Туннельный эффект в применении к нашему миру.
Не понимаю…
— Вы свободны.
Мартина резко повернулась и пошла, не попрощавшись.
— Минуточку! — остановил ее возглас Филимена. Она остановилась.
— Я знаю, вы сейчас встретите Эребро. Пришлите его, пожалуйста, ко мне, — попросил Сванте.
…Мартина ушла от Рабиделя с Делионом, как бы передав им свою тревогу.
— Она заряжена тревогой, как туча грозовым разрядом, — покачал головой марсианин.
— Зарядишься тут! Мы столько торчим на этой проклятой вилле, а даже не знаем, как продвигается следствие.
— Спроси у Филимена. Ты больше всех общаешься с ним. — Характерным для марсианина было то, что он иногда путал обращение на ты и на вы — следствие знания большого количества языков.
— Как же, спросишь у него! Он говорит со мной только о физике. Да еще обещает с помощью туннельного эффекта найти убийцу.
— Не нравится мне все это.
— А у меня начинает складываться ощущение, что каждый допрос приближает его к цели.
— Каким образом?
— Трудно объяснить. Филимен, как паук, каждого он опутывает паутиной. Я имею в виду — паутиной логики и памяти.
— Логики — понятно. Но при чем здесь память?
— Сванте запоминает все, что ему говоришь. Абсолютно все. Самые мелкие детали. Я не раз убеждался в этом.
— Толку от этих бесконечных допросов…
— Не скажи. Вина того, кто поднял руку на Завару, обязательно проявится и будет неопровержимо доказана. Когда все логические схемы будут выстроены, преступник появится, как черт из табакерки.
— Не могу видеть его оловянные глаза, — пожаловался Рабидель. — Они прожигают насквозь. Что-то в них есть нечеловеческое. Что же касается этих бесконечных досье, которые он собирает на каждого, то из них можно надергать все что угодно.
— Боишься? — поддел его Делион.
— Пусть боится тот, у кого совесть нечиста.
— Боишься, боишься, — не отставал Делион.
— А ты проницательный. У своего Сванте научился? Ну да, я боюсь, боюсь, если тебе угодно. Боюсь следственной ошибки. Филимен напутает — кто его поправит?
— А улики?
— За этим дело не станет. Взять хоть отпечатки пальцев на револьвере, из которого убит Арнольд, их оставил каждый из нас.
— Я со Сванте общаюсь достаточно и уверен, что на подтасовку фактов он неспособен и действует добросовестно.
— Вот именно! — подхватил марсианин. — Разве невозможно добросовестное заблуждение?
— Мы влипли в скверную историю…
— Помнишь, я рассказывал тебе о призраке Завары, который увидел у него в кабинете в ночь убийства? До сих пор жалею, что не устоял и рассказал об этом Филимену. Этот тип буквально вывернул меня наизнанку, и сам засомневался: вдруг и впрямь это был Завара?.. И может, я же его и того… в состоянии аффекта. А? Ничего ведь не докажешь, свидетелей не было. Хотя я голову даю на отрез, что это был не Завара, а только призрак.
Делион посмотрел в его расширившиеся глаза.
— Ты прав, Раби. Так он любого может подвести под монастырь.
— Нужно что-то делать. Мы не можем сидеть, как кролики, ожидая собственной участи.
— Твой план?
— Завтра, когда все соберутся в гостиной…
— Ни в коем случае, Раби! Мы все загубим в самом начале. В нашей маленькой группе могут оказаться осведомители Филимена. Добровольные или невольные — это дела не меняет.
— Пожалуй. Мы должны действовать тайно.
— Кто это — мы?
— Мы с тобой. Вдвоем, — твердо произнес марсианин.
— А что будем делать?
— Проводить самостоятельное расследование.
— Но что мы можем? От внешнего мира отрезаны. Даже в кабинет Завары не сумеем проникнуть…
— Будем сами собирать улики, сопоставлять факты, анализировать. Все равно ведь убийца скрыться не мог.