Тварь выбрала свою жертву на сегодняшнюю ночь – молодого парня, одетого в джинсы со штанинами, расходящимися подобно ушам бегущего африканского слона, и кожаным бумажником, прикрепленным к поясной петле хромированной цепью. Сочетание чрезвычайно большой по размерам одежды, перевернутой кепки и яркой соски, свисающей с веревки вокруг его шеи, делало его больше похожим на дошкольника, чем на студента.
Она повисла у него на руке, её язычок щекотал его ухо. Жертву окатила волна вожделения, как волна накрывает пловца-новичка. Сначала его глаза загорелись и заискрились возбуждением, потом неожиданно отупели, как окна, покрытые изморозью. К тому времени, когда она повела его к двери, его рука оцепенела в её руке – её суженная жертва была не более чем лунатиком.
Он подождал мгновение, прежде чем последовать за ними, следя за тем, чтобы они оставались в поле зрения. Он не мог позволить себе потерять их в толпе.
Я направилась через танцпол, не обращая внимания на разноцветный свет лазеров и пульсирующий, пронимающий до коренных зубов ритм из огромных колонок, сосредоточив внимание на мёртвой девчонке и её жертве. Неожиданно смеющийся юнец, одетый в футболку с надписью «Доктор Сус» и высокий разноцветный цилиндр, выпрыгнул из толпы, разбрызгивая светящуюся гадость мне в лицо.
Моя реакция была молниеносная и инстинктивная – я выбила баллончик из руки юнца и схватила его за горло. Зрачки рейвера, уже расширенные от мета, расширились ещё больше, когда он осознал, что его ноги больше не касаются пола. Под непрерывный пульс музыки на периферии, я стряхнула свободной рукой эту ерунду со своих очков. Лицо рейвера начинало синеть. Люди вокруг всё также танцевали, не замечая, что происходит. Кажется, единственные кто заметил, что что-то происходит, были те, кто неподалеку – предположительно, его друзья. Они таращились на меня, широко раскрыв рты. Я с презрением рыкнула на них и отшвырнула юнца в сторону, как львица отбрасывает надоедливого детёныша. Паренек попятился назад, задыхаясь и отплевываясь. Он даже не подозревает, насколько везуч. Я могу только надеяться, что его несвоевременная игривость не стоила его дружку жизни.
Вечеринка проходила в старом хранилище с сомнительным окружением, состоящим из заросших парковок, проржавевших машин, гравийных карьеров и застойных прудов. Луна светилась, как огромный люминесцентный череп, заливая светом блеклый городской пейзаж, раскинувшийся внизу, но – ни намека на мёртвую девушку или её гуляки. Я откинула голову назад и глубоко вздохнула. Уловила запахи морального разложения и порочности, смешанные со зловонием змеиного гнезда.
Так смердит нежить. Я невесело улыбнулась и направилась в сторону моей добычи. Продвигаясь вдоль тёмного переулка, я уловила второй, слишком знакомый запах – комбинацию пота, крови и страха, смешанную с неподдельным смрадом боя насмерть. Я повернула за угол и увидела в тени переулка фигуру, склонившуюся над лежащим телом.
Я проклинала идиота в цилиндре, но потом поняла, что рейвер лежит без сознания в нескольких футах от меня. Его кожа бледна от шока, глаза закатились, но в остальном он, кажется, невредим.
Затенённая фигура выпрямляется, отвлекаясь от своего занятия, и поворачивается лицом ко мне, длинный охотничий нож в одной руке и голова мертвой девчонки в другой. Незнакомец – мужчина, одетый в длинный чёрный плащ, чёрные джинсы, чёрную рубашку с длинным рукавом и чёрные ковбойские сапоги с серебряными носками. Голова непокрыта, и его длинные, преждевременно седые волосы зачёсаны назад и собраны в хвост. Его серые глаза по теплоте сравнимы с незакрытыми дверями огромной холодильной установки.
Он вкладывает свой огромный нож в ножны, прикрепленные к поясу, рядом с кожаной кобурой, закрепленной на правой ноге. Я могу с точностью сказать, что он пытается решить, должен ли он меня убить. Хотя я его впервые вижу, возбуждение от узнавания все равно воспламеняет мои нервные окончания.
– Отвали, – прорычал он.