Как только я приближаюсь, пламя костра вздымается, словно кобра, готовая броситься. Не смотря на то, что моё приближение тихое, как тень, а серафим сидит ко мне спиной, он встаёт и поворачивается, чтобы посмотреть своими сверкающими, как бронзовые зеркала глазами прямо на меня. Обрамлённый мерцающим светом он кажется даже более внушительным, словно могучее некогда дерево, иссушенное болезнью.
– Я не хочу причинить тебе вреда, – говорю я, подняв руки ладонями вверх. И не замечаю в нём никаких признаков страха. В конце концов, разве я могу представлять какую-то угрозу для такого, как он? – Я пришла просить об одолжении…
Золотистое свечение в глазах отщепенца вспыхнуло и угасло – он потерял ко мне интерес. Серафимы печально известны тем, как тяжело привлечь их внимание при личной встрече. Их планы непостижимы даже для таких, как я, которой позволено мельком заглядывать в их тайны.
– Мне нужна твоя помощь…
Взгляд серафима возвращается к огню, и он поворачивается ко мне спиной. Паника понимается подобно крови в горле. Если я не заставлю его обратить на себя внимание, то я в заднице, Эстес в заднице, Джадд в заднице – короче, мы все окажемся в заднице.
Я подхожу ближе к серафиму, но он не оборачивается, чтобы посмотреть на меня и не выказывает ни малейшего признака, что замечает моё присутствие. Просто сидит перед разведённым из мусора костром, замкнувшись в себе, безмолвный, как сердце мертвеца.
Разговаривать с ним так же бесполезно, как резать воду мечом.
Я кладу руку на плечо серафима, и жар обжигает мои пальцы, поднимаясь по предплечью, словно под его кожей бушует невидимое пламя. И хотя ощущение такое, словно я прикоснулась к горячей плите, хватку я не ослабляю. Я тяну его за плечо, вновь поворачивая к себе лицом. Рука словно окунается в чан с кипящей водой. Серафим остаётся нем, как черепаха, уставившись расфокусированным взглядом в пространство.
– Посмотри на меня, чёрт тебя побери! – шиплю я сквозь зубы. Продолжаю трясти серафима в надежде получить какой-то отклик, но он остаётся бесстрастным, как стакан молока.
Жар, исходящий от существа, так силён, что я чувствую себя карамельной конфеткой, плавящейся на летнем тротуаре. Моя боль быстро уступает место злости. Я ощущаю, как гнев вскипает в моей голове, как жидкая нефть, прокладывающая свой путь на поверхность. Рождённый яростью демон вирусом распространяется во мне, вызывая голое, как кость, бешенство. Я чувствую себя так, словно стою на крошащемся выступе над обдуваемой ветрами пропастью. В любую секунду я потеряю контроль, и появится Другая. Но я знаю, что дай ей волю, Другая будет спасаться бегством так далеко и быстро, как только сможет, словно обезьяна, улепётывающая от объятий питона.
Я играю с взрывчаткой, но сейчас мне необходимо резко впасть в состояние аффекта. Мной завладевает тёмное чувство, поскольку я бы никогда не отважилась на подобное, будучи в своём уме – я толкаю серафима назад, прямо в костёр. Искры взлетают вверх подобно облаку горящих пчёл. Волосы и куртка серафима вспыхивают с сухим потрескиванием, но даже тогда он не открывает рта и не кричит. Он медленно восстанавливает равновесие, в то время как его кожа горит и пузырится, а куски плавящейся плоти стекают по его телу, как жир со свечи. Когда он поворачивается ко мне лицом, его голова раскалывается, словно панцирь цикады, освобождая искрящийся холодный свет, который горит как огонь в снежную бурю. Что-то подсказывает, что мне всё-таки удалось завладеть его вниманием.
Серафим раскрывает свою сущность – его человеческая маска разрушена. Хотя я испугана настолько, что мой желудок переполнен статическим электричеством, я не могу отвести глаз. Он немного выше обычного человека и внешне похож на гуманоида, но с прозрачной, как у медицинского анатомического макета кожей. Вместо костей, крови и внутренних органов под ней светящиеся артерии, сверкающие вены и органы, которые мерцают, как ослепительные драгоценные камни.