– Дура ты. Тебя могут вообще на иглу посадить. Ты должна сейчас, наоборот, быть тише воды ниже травы!
– Не могу я! Тошно мне здесь! Все неправильно!
– Пошли. Я обещала. Но что мы увидим наверху, я не знаю. Если нас никто не будет пытаться увидеть во сне – считай, пронесло. Мы будем видеть, нас – нет. Если же нас целенаправленно будут «снить», то… всякое может быть.
– Всегда можно умереть.
– Не всегда это спасает, – спокойно и страшно ответила Лана. Потом коротко улыбнулась. – Сны пока мое единственное убежище. Но, боюсь, ненадолго.
Они поднимались наверх легко, как часто бывает во сне. Почти летели вверх. Коридоры были спиральны, как в раковине. Как на старинных изображениях Вавилонской башни.
– Сколько раз здесь бываю, – обернулась Лана, – столько раз мне кажется, что она все выше и выше…
Они остановились перед широкой лестницей, торжественно-мраморной, застеленной алой ковровой дорожкой, как в старых советских учреждениях. Они поднялись по лестнице мимо огромного зеркала, в котором не увидели ни единого отражения – своего в том числе.
Коридоры были обшиты темным деревом, двери с бронзовыми тяжелыми ручками и латунными табличками с номерами и именами. И здесь было полно людей. Или не совсем. Потому что некоторые были со значками «Откровения», и шаги их были слышны, и за ними тянулись тени. А другие были без теней, и шагов их не было слышно. А иногда были просто тени.
А потом Анастасия задрожала и вцепилась в Лану так, что та едва не заорала.
Потому что мимо прошел муж. Покойник.
И от него тянулась тень, и шаги его были слышны, и в зеркале было его отражение.
Он шел, и перед ним расступались все, вплоть до теней. Он вошел в дверь в торце коридора и затворил ее за собой. Вскоре туда втянулись и остальные.
– Ты с ума сошла? – прошипела Лана.
– Это мой муж… Это сон… Он же умер…
Лана странно посмотрела на Анастасию.
– Он живой, – негромко ответила она. – Он здесь главный. Его зовут Эйдолон. И он не человек.
– Он мой муж! Он же погиб, я же… Надо поговорить, я… зачем? Почему он…
– Уходим. – Лана рванула Анастасию за собой. – Кончай истерику.
Глава 4
МАЙСКАЯ НОЧЬ, ИЛИ ЛУННОЕ КОЛДОВСТВО
Первые майские праздники 2005 года
Вот она, Госпожа Ночи, восходит на майское небо. Я люблю ее. Я вижу ее настоящий лик. Не планету, вращающуюся вокруг Земли, ату, мистическую Луну, которая проглядывает сквозь реальную. Ту, которую зовут Селеной. Или Дианой, Артемидой. У нее множество имен, но для меня она – Селена. В этом имени есть серебро и шелест ночной листвы. Я влюблен в нее с самого Начала, и потому глаза у меня полны расплавленного лунного света. В майские лунные ночи и в последние лунные ночи лета она, Госпожа моя, ближе всего к нам. И потому я просил у Господина Моего, чтобы несколько ночей в году принадлежали только мне. И тогда Он берет над Моим Городом власть, а я схожу с ума от любви… Нельзя хранить Город влюбленному безумцу.
Четверг. Утро. Телефонный звонок. Отставить кружку с кофе и взять трубку.
– Алло?
– И тебе доброго утра! – произнес на том конце утренне-бодрый женский голос. – Какие у тебя планы на выходные?
– Елена? А в чем дело? – начал просыпаться Игорь.
– Ну наконец-то проснулся! Так едем?
– Куда?
– Мы приглашаем тебя на выходные.
– На дачу?
– Не-эт, – рассмеялись на том конце. – Ты группу «Гнездовье ветров» знаешь?
С утра Игорь соображал туго, однако группу вспомнил легко. Она появилась недавно и очень быстро взлетела, в основном благодаря солистке, Елизавете, которую на афишах и клубных флаерах именовали Элис. Девушка сочиняла необычные песни в стиле фолк-рок и пела их красивым и сильным голосом.
– Ну да, знаю. Приятная группа.
– У Элис день рождения, – сказала Елена. – И «Гнездовье» отмечает его на природе, в лесу. Будут еще «Мерлин» и «Дикая охота». Вроде мини-фестиваля для своих. Песни пиво, пляски в исторических костюмах. Поехали. Тебе будет полезно посмотреть на увлекающийся народ.
– Понял. А где это будет?
– За Протвином, там дальше, на речке. В лесу.
– Так это, рюкзак надо, палатку…
– Если есть – бери. Но вообще-то мы машину заказываем…
Игорь проснулся окончательно и начал соображать.
– Зачем заказывать? У меня есть!
– Отлично! – Елена явно обрадовалась. – Только там грунтовка.
– Пройдем. Ты одна будешь?
– Четверых пассажиров увезешь?
– Да не вопрос! Когда едем?
– Завтра часиков в семь вечера, после работы.
– Тогда сбор у меня, повезу вас.
– А еще мы везем гриль-кур. Много, – очень многозначительно сообщила Елена.
Игорь сразу же почувствовал аромат жареной курочки. Сглотнул слюну. Поездка становилась все более привлекательной.
– Сколько – много?
– Кого?
– Курочек.
– Двадцать.
Игорь фыркнул.
Игорь засмеялся, окончательно уже проснувшись.
– Хорошо. В пятницу после работы жду.
– Ура! – послышалось на том конце, а потом – короткие гудки.
Игорь зевнул, встал и потянулся. Он был бодр и даже весел. Об остывшем кофе он забыл.
Пятница. На грунтовку съехали уже в сумерках. Старая отцовская «Волга» с серебряным оленем и мерседесовским мотором шла настолько гладко, что у Игоря душа радостно пела вместе с мотором. Дождей неделю не было, и дорога была накатанной и хорошо видной. Лес был еще прозрачен, листья только-только пробились. Было тепло, прогноз обещал хорошую погоду.
Река Протва уверенно, упорно и полноводно урчала под старым железным мостом у заброшенной мельницы. На высоком берегу светились окошки дачных домиков. Народу тут было много, но лесок, лежавший в треугольнике дачных поселков, сейчас вряд ли кто посетит – садово-огородные работы были в разгаре, предвещая осеннюю борьбу с урожаем.
С дороги просматривалась большая утоптанная поляна с табунком машин, но Елена велела проехать дальше.
Километра полтора они ехали по полю, потом по мосту через Протву, потом по лесной дороге от реки и под конец неожиданно вынырнули в синюю звездную ночь, на поляну, спускавшуюся куда-то влево, к журчавшему в темноте в неглубоком овражке ручью. На ветвях березы качалась луна. Поднимался туман. Было холодно – ночи стояли еще отнюдь не летние. Горел небольшой костерок, поодаль виднелись две палатки.
Устроители ожидали сотни две человек, группами и россыпью. Всех надо было развести по стоянкам, чтобы в темноте не заблудились и мимо поворота не проехали. Но вся деятельность организаторов кипела где-то там, а здесь было спокойнее всего. Сейчас тут было вообще пусто, если не считать одинокого, смертельно усталого дежурного – разве что кто-то дрых в палатке. Остальные – кто встречал последние ночные автобусы, кто разводил по лагерям новоприбывших, кто уже спал прямо у костра на «пеночке», воздевая к небесам бормочущую рацию, как Роланд – Дюрандаль.
На смежной полянке как раз хватало места для машины, двух палаток и кострища. Пока два спутника Елены – рыжий коренастый парень, отзывавшийся на имя Джек, и другой, не-пойми-кто стиля унисекс, назвавшийся при знакомстве Ли, – ставили палатки и вытаскивали из багажника медхозяйство, Игорь и Елена растягивали тент с красным крестом, под которым два дня будет жить медпункт. Третьим номером под командой Елены была тощая девица по имени Кэт, даже в сумерках не снимавшая очки-хамелеоны, к Кэт прилагался крупный сиамский кот без шлейки и ошейника, который, впрочем, никуда не убегал, а бродил по поляне, то и дело принюхиваясь.
К полуночи лагерь был разбит, и спать уже никому не хотелось. А хотелось чаю, глинтвейна, сладких пряников и разговоров.
Над тонким туманом всплывала, оттолкнувшись от березовой ветки, Госпожа Луна. Назавтра предстояло первое мая.