– Да если она ценная, Наташ, вот вариант обмена на портал!
Упс. А ведь верно. Маленький козырь тоже пригодится.
Мы даже не проспали. То есть я все же заставила себя подремать, а Оля, кажется, не заснула толком. Быстро похлебали чаю покрепче, и на занятия.
С утра бегали Лошак с Расой, шестерка Артея, и мы с Тараном. Больше никто даже не вышел. Раса, староста, ухмыльнулась: детей здесь нет, пусть сами за себя отвечают.
На занятиях у Торса я нарисовала полосатую шкурку, но Таранский ничего интересного не сказал, только плечами пожал. Артей тоже не встречал таких животных, иначе сразу бы обратил внимание. И в картах мы не нашли ничего похожего.
Рисунок увидел Торс:
– Ну надо же, какой у вас интерес, студентка! Не ожидал, не ожидал… хотя что вам остается.
Я промолчала, а Таранский остался с ним поговорить, мне Арт подмигнул.
Оля после занятий побежала с рисунком в библиотеку, а я осталась нервничать дома.
В столовой меня нашел проректор:
– После обеда ко мне в кабинет. Ясно?
– Ясно. С Олей?
– Можете одна.
– Хорошо.
Магистр в кабинете сидел, приглушив свет, и смотрел в окно.
Дождь лил с утра, но уже чувствуется, что зима не за горами – осенний дождь, холодный, и ветер визгливо подвывал: противный, порывистый, всем недовольный. Окно приоткрыто, оно поднимается снизу, а не сверху, в кабинете холодно. Я поежилась.
– Садитесь, – буркнул Урфин Джюс, не поворачиваясь, – выяснили, что за зверя поймали?
– У кого? Никто не знает. Правда, магистр намекнул на что-то неприличное.
– Агурак – отстраненно сообщил магистр, – редкий легендарный зверек, как он вам попался, удивительно. Его мясо считается условно несъедобным, ищут как раз ради меха. Добавляют несколько шерстинок в определенном порядке в обычный чай из трав, выпивают – получают привороты и отвороты. Если шерстинки настаивают несколько дней в спиртовой составе – получают обезболивающие составы. Если варят по определенной рецептуре – идет ускоренное заживление ожогов, магических в том числе.
– Почему именно ожогов? А если операция с наложением швов?
– Что за операция?
– Ну, какая-нибудь. Разрежут врачи, например, удалят флегмонозный аппендикс, зашьют. Поможет?
– Наташа, что за чушь. Кто же даст себя резать, чтобы потом зашивать?! А, у вас еще нет целительского дела. Лечат не так, маг-целитель ускоряет регенерацию.
– А если рана ножевая, и надо придержать чем-то края?
– У магов ножевая рана? Где вы такой ерунды набрались, даже интересно. Обученный маг не будет бегать с ножом, ему это без надобности.
– О, господи. Хорошо, пусть слабый маг. Неважно, вот привезли человека с ножевой или похожей раной, что тогда?
– Я же сказал – ускоренная регенерация!
– А если попало что-нибудь в рану, щепка, к примеру, и надо ногу разрезать и вытащить инородное тело.
– Наташа! Третий раз говорю – ре-ге-не-ра-ци-я! Кто же полезет в самого человека? Если организм не справляется, значит, жизненных сил не осталось.
– А, поэтому целители не смогли помочь Олиному отцу, да?
– Ну… да. Вероятно, слишком много ран.
– А в любой нашей больнице ему бы раны зашили. Конечно, там еще целый комплекс восстановительных мер.
– Ужасный мир! Разрезать живого человека! Даже не рассказывайте. Значит, так: шкурку готов выкупить остров целителей. Триста тысяч. Можно поторговаться, накинут еще тысяч двадцать-тридцать. Продавать?
– А почему бы им самим не поохотиться?
– Не волнуйтесь, они уже там. Продавать?
– Магистр, – выпалила я, – мне надо срочно домой попасть.
Он развернулся и смотрел на меня, не отрываясь. По-моему, даже ужасался, вон как глаза блестят. Значит, молодежь, доверяющей академии, мы не бережем, а рану зашить – кошмар и ужас.
– Вы что, хотите бросить учиться?
– Нет, теперь точно нет. Но очень хочу повидать родителей. Боюсь, ваши элитные маги запустили ненужные слухи, доверия им нет. У нас не афишируют, в смысле, никому не рассказывают, что дети приемные. Существует специальный закон. А если кто-то у нас узнал, маги поступили просто подло. Что, собственно, и не удивительно.
– Почему?! Это же такая честь – приемные дети. Увеличение численности рода, а сильный род – возможность личного острова у каждого.
– Магистр, я из другого мира. У нас столько несовпадений, даже в мелочах, понимаете? А это уже серьезно. Очень серьезно. Мне необходимо попасть домой. Я допускаю мысль о переезде моих родителей куда глаза глядят. Мне надо успеть их повидать.
– Вот даже как… я подумаю. Один-два дня. Свободны.
– А шкурку пока не продавайте, магистр. Пожалуйста. Я тоже подумаю.
Вернулась к себе, легла на кровать. Никого нет, как хорошо-то. Что касается шкурки, тут стоит выяснить, а не выгоднее продать ее по частям. Лучше бы вообще аукцион устроить, но нет времени. Да и желания.
А вот по поводу портала… надо бы магистров поторопить, а то они по делу думают долго-долго. Быстро только лезут, куда не имеют права.
К вечеру прибежал Таранский, и с порога заявил:
– Твой зверь имеет отношение к привороту. И тебя к ректору!
Черт. Может отобрать. Хорошо, что шкурка не дома, кто знает, на что еще способен наш ректор. Кивнула, взяла свежую одежду, пошла в душ переодеться, пора в юбку с блузой нарядиться, побуду пай-девочкой.
Оля вернулась без результата, библиотекарь вела у кого-то занятия, а дежурный второкурсник ничего не знал. Я как раз уже причесывалась у зеркала в душевой:
– Наташ, я с тобой к ректору.
– Зачем?
– А вдруг тебя опять куда-нибудь посадят, надо все знать.
Я сначала промолчала, вполне себе вариант, но тут сообразила – для Оли присутствовать опасно.
– Наоборот, не стоит лишний раз ему на глаза попадаться, жди лучше у выхода из приемной, придумаю, как передать, куда меня.
Перед самым нашим выходом залетел в комнату Артей:
– Наташ, шкурку можно продать, и даже за хорошие деньги. Твой любимый Торс предложил пятьдесят тысяч! Представляешь? А я думал, что он довольно поганый дядька.
Кивнула, поблагодарила и промолчала. Что тут скажешь.
Ректор оказался не один в кабинете, сам он мялся у стола, в его кресле сидела роскошная дама.
В моем представлении так могла выглядеть королева какой-нибудь Франции пару веков назад. Красивая, утонченная, холеная. И холодная. Платье, наверное, длинное, не видно, но материал даже не возьмусь назвать, ближе к шелку. Оно стекает по открытым плечам, как броня, и цвета темно-синего, как металл, но с белоснежными кружевами у декольте. Руки в кольцах, по три на каждой, кулон на шее, длинные серьги с поблескивающими камнями. Много всего, но вульгарно не смотрится, очень стильно.
Я склонила голову, приветствуя, и перевела глазки на ректора.
Он тоже одет непривычно – в коричневый костюм. По ощущению, ему чужой: подложенные плечи, перетянутый живот, штаны в обтяжку. На фоне дамы наш ректор представляется трактирным слугой из исторического фильма. Ну, не мое дело.
– Студентка, я вызвал вас по поводу шкуры животного, которое вам попалось в период выполнения задания академии. Понимая ваше бедственное положение, мы готовы выкупить шкурку за десять тысяч райсов!
– Благодарю, я повременю с продажей, – сухо ответила я.
– Вы уверенны? А тут для вас есть приказ, можно ознакомиться в своей комнате.
Он полез в шкаф и вытащил листок, на котором от руки, довольно витиевато, написано:
«Студентка Быстрицкая Н., за причиненный ущерб, нанесенный законченному ремонту преподавательского этажа, обязана внести сумму в размере двухсот тысяч райсов, необходимую для восстановления ремонта, в течении тридцати дней с момента пожара.» Академия Магии, ректор, подпись.