Елена Ивановна и Оля давились от смеха.
На самом деле это очень серьезно, дачи и деревянные дома в нашем райцентре горели чаще всего по этой причине, любой пожарный расскажет. А потом будет растаскивать обгоревшие балки и передавать шифром – нашли две «березы», «цветок» и «дуб». Береза – женщина, дуб – мужчина, цветы – дети.
Я подошла к нашему женскому батальону. У нас уже есть два повара и четыре помощника, но девочки иногда прибегают помочь или обменяться рецептами. Под настроение.
– И что вы смеетесь? Пожар – так смешно? Нам не хватило?
– Нет-нет, мы над фразой – не любите вы родину!
– Это я виноват, – из окна второго этажа новенького офиса, который все думала, как назвать, свесился Егор, – поднимайтесь, приготовлю расчет и покажу вам одну передачу.
Егор в последнюю поездку домой накачал разных передач канала «Культура». В одной из них Лев Додин (1) с удовольствием вспоминал свое детство во Дворце пионеров, и рассказал о наставнике, который мог ответить на любой вопрос. Один мальчишка спросил – «а что такое любить Родину». У всех на виду стоял маленький круглый столик, и наставник долго рассказывал об имперском стиле «ампир» в архитектуре и прикладном искусстве, а закончил примерно такой фразой – «посмотрите, а вот тут следы… кто-то загасил два окурка. Этот человек не любил Родину».
Я шла к морю и думала, как повезло детям с наставником.
И пожалела, что мне не десять лет, как тем мальчишкам и девчонкам во Дворце пионеров, а скоро девятнадцать, совсем взрослая.
Сколько мужчин и юношей я увидела за этот год.
Но… нет.
С другим… нет. Ни за что.
Зашла в море, нырнула, поплыла.
Не реветь!
Зато мой бывший наставник счастлив с бытовичкой. И я искренне рада за него.
«Евгений Онегин », А. С. Пушкин, 7 гл.
«Москва... как много в этом звуке
Длясердца русского слилось!
Как много в нем отозвалось!»
Л. А. Додин , художественный руководитель и директор Малого драматического театра (г. С-П). С1998 годатеатр получил статус «Театра Европы», — третьим, послеТеатра ОдеонвПарижеи театра «Пикколо»Джорджо Стрелера.
Глава 37
Ровно через год своего попаданства я сидела в той кондитерской напротив воинской части, у ворот которой сработал портал.
День в день.
Мы пришли вчетвером: Настя, Урфин, герцог и я. И заказ повторили – пиццу, чай и фирменное пирожное. Заказ принял тот же парнишка, взглянул мельком – и меня узнал! Наверное, возникшая блямба на руке девушки произвела на него неизгладимое впечатление.
Впрочем, я-то впечатлилась тогда гораздо больше. Как молнией ударило.
– Простите, – наклонился он ко мне парнишка и едва слышно прошептал, – а вам можно пирожное?
– Уже можно.
– Я понял, – серьезно кивнул он, принес тарелки, а пробегая мимо, нет-нет, и поглядывал на мои руки
Мы ожидали отца и волновались, но хирург Быстрицкий пошел на встречу один, как мы ни просились.
Ситуация сложилось необычная. Отец случайно нашел здесь маленького пациента в свою больничку, и пошел к отцу ребенка с отчетом на видеозаписи. Мы коротали время, нервничая все больше и больше.
А получилось вот что.
Когда я самостоятельно первый раз открыла портал в наш город, конечно, в присутствии герцога, к нам тут же постучался сосед-врач, детский хирург.
В больницу, где работал сосед, поступил мальчишка с таким же течением ДЦП, как когда-то у Мишки, раньше тоже лежавшего у них. А так как врач знал, что братец отсутствует, потому что где-то весьма успешно лечится за рубежом, то родителям малыша проговорился о значительном улучшении сынишки одного врача. Основные диагнозы детей совпадали. В соседа мертвой хваткой вцепился отец ребенка. Цепкость у него оказалась высокого уровня, и нюх будь здоров, ибо, как позже выяснилось, он владел десятком довольно известных компаний нашей области.
В результате, соседа провожали домой охранники: дежурили день и ночь под окнами, ходили по коридору больницы и, вообще, доставляли жуткие неудобства. Вежливо, но непреклонно, с него трясли одно – фамилию доктора, лечившего своего сына. Сосед, на удивление, уперся. «Пока сам не поговорю, – объявил он, – ничего не скажу». Моего отца ждал, как манны с небес, и сразу потащил осмотреть ребенка.
Не знаю, зачем пошла с ними. Не знаю. Но во мне что-то отозвалось больно и горячо. Напросилась с ними, нисколько не сомневаясь. Они сразу ушли в ординаторскую смотреть анализы, а я в палату.
Крохотный мальчишка не спал, тихо лежал и смотрел на яркий воздушный шарик, привязанный к кроватке, чистыми серыми глазами взрослого человека.
– Как тебя звать, – шепнула я.
– Сережа, – ответил голос у двери, – ему сегодня год.
У входа стоял мужчина, явно отец, с такими же серыми глазами, только в них нет обреченности и смирения, как у сына.
Из ординаторской наши вернулись хмурые. Сосед аккуратно укрыл ребенка, чтобы не выпал подключичный катетер.
Как все знакомо. Меня потряхивало. Я вернулась в свое детство.
Палата оказалась угловой, и даже в ясный день солнышко сюда не заглядывало. Окно откинуто, шторка волновалась, а люди стояли неподвижно и молча.
– Что скажете, доктор? Возьметесь?
Два отца держались за рамы сетки детской кроватки с разных сторон.
Шесть раз прошли через подобное мои родители. Честно скажу, я бы не выдержала.
– Возьметесь?!
Мой отец опустил глаза на мальчишку, помедлил и посмотрел на меня:
– Что скажешь, Наташа?
– Не знаю, пап, – выдохнула я, – надо посоветоваться с магистрами, выдержит ли он мой начальный минимум. Такой слабенький. Крошечный.
– Шесть килограмм, – признался отец.
– Шесть четыреста пятьдесят, – сердито уточнил отец ребенка.
– Утром вернемся с магистрами. Посмотрим еще раз, – сдался мой отец.
На следующий день мы опять стояли над кроваткой.
Магистры сомневались. Неизвестно, смогу ли я поделиться очень маленьким количеством магии, буквально капелькой. Выдержит ли ребенок эту капельку магии, тоже неизвестно. Или мы его потеряем. И совсем уж непонятно – усвоит или нет.
– Давайте так, если Наташа с ребенком справятся, заберете, хуже не будет, а у вас в больнице хоть какой-то шанс. Тут он все равно не жилец, – не моргнув глазом, заявил герцог.
Всегда знала, что хамства у него навалом. Наверное, и про меня так сказал в свое время.
– Пробуй, – велел отец.
Мы даже выгонять никого не стали, ни отца ребенка, ни его доверенного доктора со стимуляторами. Никто ничего не увидит.
Я присела, взяла пацаненка за прозрачную скрюченную ручку, тоже левую, как у Мишки, выдохнула, прикрыла глаза и отправила такую крошечную капельку магии, что сама удивилась.
– Есть, – оповестил герцог с закрытыми глазами.
Капля сползла по моему лбу тоже.
– Если не потеряет через час, рискнем, – неуверенно сказал магистр Баршап, промокнув и свой лоб. Артефакт в его руках мелко подрагивал.
Мы ушли в кафе и вернулись через час. Я плохо видела такую крошечку магии, тем более свою, герцог смог ее распознать по горячим следам, а Урфин с помощью артефакта. Позже и они не увидят первородную магию, просто переселенца без магии не пропустит портал.
Отец ребенка умудрился за час приготовить огромный чемодан на колесиках.
– Что там?
– Памперсы, пеленки, молоко, препараты, одежда. Документы и мое разрешение на выезд и лечение в кармане на молнии. Сверху видеокамера. Если связи не будет, то хоть что-то… постарайтесь…