Впрочем, сожаление и уныние тоже ни к чему привести не могли, и он заставил себя снова переключиться на обдумывание своей проблемы. Вскоре ему пришла еще одна мысль.
С того момента, как Френч опросил персонал в «Савойе», ему не давал покоя вопрос: почему искомая дама появилась в отеле намного позже остальных пассажиров «Олимпика», – и теперь увидел причину. Кража сумки произошла примерно через четыре часа после того, как отошел специальный поезд, приуроченный к прибытию лайнера. Миссис Икс – а она по-прежнему оставалась миссис Икс, – таким образом, должна была добираться послеполуденным поездом, скорее всего, в 17.26 или 18.22 с Западного вокзала, а приехала либо в 18.58, либо в 20.20 соответственно. Так зачем эта задержка? Что она делала эти четыре часа?
Ответ напрашивался сам собой. Разве не для того, чтобы переменить внешность? Дама была сама собой, если не считать имени, на борту «Олимпика» и, не изменяя внешности, прошла таможенный досмотр собственной персоной. Потому-то персонал корабля и таможенник сразу же узнали ее на фотографии. Но ее перевоплощение в миссис Рут произошло прежде, чем она обратилась в полицию Саутгемптона, и поэтому сержант Макафи и опрошенные Френчем в Лондоне сомневались, она ли изображена на снимке. Разумеется, отправилась в гостиницу. Взяла номер, где занялась гримом.
Обкатав эту мысль, Френч предположил дальнейшие действия аферистки. Она ушла в помер в одном обличье, а вышла из него уже в другом. Отсюда вывод: чем больше отель, тем меньше вероятность, что эту перемену заметят. В толпе других она подошла к регистратуре, сняла комнату на несколько часов и расплатилась за нее. Потом, завершив преображение, незаметно ушла из отеля, смешавшись с другими постояльцами. Френч почувствовал, что он на верном пути, и с новым приливом сил пружинисто встал, вытряхнул пепел из своей трубки и вышел на улицу.
Сначала он зашел в отель «Юго-Западный». Но здесь ничего выяснить не удалось. В «Дольфинс» ему тоже не повезло, а в «Полигоне» он наконец нашел то, что искал. Изучив записи в регистрационном журнале, секретарша смогла вспомнить американку. Она появилась около полудня, сказала, что хотела бы отдохнуть до отъезда в 17.26, и сняла номер на этаже потише. Ее зарегистрировали, и Френч, взглянув на записи в журнале, с радостью обнаружил тот же почерк, которым были выписаны чеки. На этот раз, правда, она назвалась миссис Сайлас Р. Кламм, а адрес дала такой: Хилл-драйв, Бостон, Массачусетс. Но теперь, уже зная ее манеру, Френч удивился бы как раз только прежнему имени.
Он был очень рад такому яркому подтверждению своей догадки, но последующие расспросы расстроили его.
Никто из персонала не мог припомнить американку. Со своим неизменным упорством сыщик расспросил всех, кто мог бы так или иначе сталкиваться с ней, но ни от кого не получил ни малейших сведений. То, что миссис Икс перегримировалась в отеле под миссис Рут, было ясно, но столь же ясно было и то, что она исчезла из него совершенно бесследно.
Френч не знал теперь, в каком направлении двигаться дальше. Основные факты, на которых он строил свою тактику, его подвели, и теперь ничего не оставалось, кроме опознания по фотографии. Инспектор решил сделать увеличенную копию лучшей карточки и разослать ее по полицейским участкам в надежде, что кто-то когда-то признает эту миссис Икс. Конечно, надежда была очень слабой, но что оставалось делать?
Френч вернулся в Лондон и через два часа добрался до дома, вконец измученный и раздосадованный.
Глава 13
Миссис Френч делает важное «замечание»
К тому времени когда Френч закончил ужинать и закурил трубку со своей любимой смесью Табаков, ему стало намного лучше. Вместо того чтобы лечь пораньше спать, о чем он мечтал, сидя в поезде, Френч уговорил многострадальную свою жену выслушать его рассказ о своем деле в надежде, что она что-нибудь подскажет.
Убрав со стола и перемыв посуду, миссис Френч расположилась в своем излюбленном уголке дивана и взялась за мирное вязанье, а он приступил к рассказу о своих невзгодах.
В мельчайших подробностях изложил он все, что ему удалось сделать до возвращения из Саутгемптопа, а точнее, с тех пор, как в фирме «Уильяме и Дейвис» он впервые услышал о таинственной миссис Икс. В конце он выразил свое мнение, что миссис Икс и миссис Уорд одно и то же лицо, и объяснил, с какими трудностями столкнулся в попытке напасть на ее след. Жена слушала его не перебивая, а потом спросила, что он собирается делать дальше.
– В этом и весь вопрос, – с некоторой досадой ответил Френч. – Если бы я знал, что делать, то и проблем бы не было. Что бы ты посоветовала?
Она тряхнула головой и склонилась над вязаньем, словно бы поглощенная им целиком. Френч знал: это не означало безразличия к его рассказу, просто у нее была такая привычка. Поэтому он приготовился ждать с еле мерцающей надеждой, и когда через пару минут Эмили начала задавать ему вопросы, эта надежда стала в нем крепнуть.
– Ты сказал, что миссис Рут и люди с корабля считают эту женщину англичанкой?
– Да.
– И таких довольно много, тех, кто считает ее англичанкой?
– В общем, да, – подтвердил Френч. – Сама миссис Рут, врач, помощник капитана, стюард-официант и по меньшей мере четыре стюардессы. Все они в этом уверены. И другие пассажиры и обслуживающие наверняка были в этом уверены. Но я не совсем понимаю, к чему ты клонишь.
– Хорошо, а ты сам считаешь, что она англичанка? – не отклоняясь от темы, спросила она.
Френч задумался. Сам он? Нет, пожалуй, не совсем он в этом уверен. Показания, вроде бы, весомые, но и в пользу того, что она американка, они тоже весомы, и даже больше. Мистер Уильяме, например, был…
– Не считаешь, – сделала вывод миссис Френч. – Так. Теперь смотри. Мистер Уильяме говорил, что она американка?
– Вот-вот, – начал развивать свою мысль ее муж. – Он говорил, что…
– А тот директор банка и его кассир, они считали ее американкой?
– Да, но…
– А в ювелирных магазинах, в «Савойе», в саутгемптонской полиции се все считали американкой?
– Да, но мы не…
– Это должно навести тебя на мысль.
– Что это сестры? Я предполагал такое, но почерк это отрицает.
– Да нет, конечно же, я не о сестрах. Подумай-ка еще.
Френч чуть не подпрыгнул от удивления.
– О чем же ты тогда, Эмили? Я не улавливаю, на что ты намекаешь.
– И еще тебе следовало бы кое о чем подумать, – не обращая внимания на реакцию мужа, продолжала Эмили. – Этот твой Уильяме полагал, что видел эту женщину прежде. Сколько ему лет?
Френч был совершенно сбит с толку.
– Сколько лет? – беспомощно повторил он. – Не знаю. Около шестидесяти, пожалуй.
– Подходяще, – сказала жена. – А тот другой, Скарлетт, тоже полагал, что видел ее прежде. А ему сколько лет?
Инспектор нервно заерзал.
– Слушай, Эмили, – он сделал протестующий жест, – лучше объясни, к чему ты клонишь. Я совсем не понимаю что к чему.
– Поймешь, если пошевелишь мозгами, – поддела его жена. – Так сколько лет Скарлетту?
– Примерно столько же, как и тому, – пятьдесят пять или шестьдесят. Но какое отношение это имеет к…
– А тот молоденький кассир, он ведь не говорил, что видел ее раньше?
– Нет, но…
– Ну вот и все попятно, глупенький! Кем должна быть женщина, которая умеет гримироваться под другую, изображать то английский, то американский акцент, и которая запомнилась пожилым лондонцам? Это же элементарно, Ватсон!