— Положи руку на Камень Правды. Фаи — твоё настоящее имя? — начал судья.
— Настоящее…
— Не будем ходить вокруг, — вмешался Гош. — Кто заключил контракт с ватагой Кривого Лиса? Можешь начинать говорить и без пытки. Кодекс наёмников Кароссы не требует умалчивать имя заказчика. Брент Айюрр?
— Да… Тебе и так главное известно.
— Главное — да. Но не всё.
Он был дотошен до самых мелочей. Расспрашивал о каждой детали пребывания отряда в замке брента. О роли Фаи в команде. Когда и на каких условиях к ней присоединились американцы. Гош называл их «пиндосами».
— Зачем ты убила Фаруха?
Он не спрашивал «как». Не спрашивал — она ли совершила убийство. Подошёл вплотную и влепил вопрос, словно врезал пощёчину.
— Ошиблась в темноте. Хотела зарезать тебя.
— И сколько получила бы из общего серебра, полученного отрядом?
— Не меньше десяти динов…
По подземелью прошелестел шёпот. Гош засмеялся.
— Так дёшево меня никто не ценил. Ну, если только в прошлом, когда финчасть полка начисляла сержантское довольствие. Слушай, жадная дурочка. Задам тебе самый главный вопрос. От правильности ответа зависит твоя жизнь и судьба. Айюрр точно не располагает серебром, достаточным, чтоб снарядить шесть десятков каросских наёмников и пару из Америки для миссии в Номинорр. Значит, кто-то стоит за его спиной и даёт серебро. Кто? Не молчи! У тебя ещё все пальцы на месте, а мой помощник извёлся от нетерпения. Любит свою работу. Повода ждёт. Ну?
— Не знаю! Клянусь Моуи — не знаю! Видите, моя рука лежит на Камне Правды, и он — холодный!
Мясник взял в руки клещи и подбросил, ловко поймав. Большие. Нет сомнений, откусят любой палец — на руке или на ноге.
— Но что-то ты знаешь.
— Только догадываюсь…
— Поделись догадкой, мы внемлем.
— Айюрр говорил: нужен чёткий план — как устранить тебя и вернуть ему архиглейство. Под реальный план ему дадут достаточно серебра. Заплатит по обычной ставке наёмников. Как в старые времена. Кто-то из Дорторрна даст. Кто именно — не знаю. Клянусь!
— Что же. Ты не соврала. Не отказывалась говорить. Но и не поведала чего-то нового, важного. Детали вашего контракта с Айюрром интересны, но знание о них ничего не решает. Если бы я просто пристрелил тебя в Сорбонне, почти ничего не изменилось бы.
— Что же мешает сделать это здесь и сейчас? — поинтересовался судья.
— Только не человеколюбие, — архиглей погладил бороду правой пятернёй, и Фаи отметила: от травмы руки не осталось ни следа. — Наша пленница — ценная. Я объявлю награду для Кривого Лиса, если он доставит Джен и Пита в Номинорр. Хотя бы головы, коль недосуг тащить тела. Обменяю Фаи на головы. Стоп! Отмена на кассе. Есть более насущная проблема. Пудри нос, девочка, полируй клыки. Отправляешься на приём к королю. Расскажешь о кончине его сына. Похвастаешься напоследок умением скакать по крышам и лазить по верёвке в окна.
— Тогда — всё. Сгноит меня заживо в каменном мешке.
— У меня не лучше, сама видела. Гнурр! Как подпишет признание — в камеру её. Дайте только тёплой одежды, еды и воды. Не изверги же мы.
Он подмигнул мужику, складывающему в сундук пыточные инструменты.
Фаи так и не поняла, собирался ли он применить пытки всерьёз.
Мюи, готовая извести девушку-анта из ревности, со свойственной женщинам последовательностью совершила поворот кругом.
— Гош! Неужели ты посмел бы её убить? Тем более — пытать?!
Я преспокойно уплетал ужин, наслаждаясь исправностью правой клешни.
Отремонтировав её за целую корзину сладостей, недельный запас моей мамы, Верун ворчал:
— Опять влез, куда не следовало! Небось, и одной рукой убивал.
— Защищаясь. Одного. Он замахнулся на меня мечом.
— Молодую девицу запихнул в подземелье.
Ого! Оказывается, лесной дедок осведомлён о происходящем.
— Та девица за десять серебряных монет подрядилась убить меня. По ошибке зарезала другого.
Деловито дожевав кекс с орехами, Верун вздохнул:
— О-хо-хо. Проклятые деньги сгубят род людской. Кто будет приносить угощения старому богу рощи? Но девицу не губи.
Он был не одинок в увещеваниях.
— Так что ты собираешься делать с пленницей? Прояви сострадание! — заявила мама в унисон с моими воспоминаниями о нравоучениях Веруна.
— Не решил. Казнить или сгноить её в подвалах Номинорра пока не намерен.
Вообще-то, у магистрата есть своя тюрьма. Дворцовые застенки предназначены для личных врагов и пленников архиглея. Не трудно догадаться, что до ареста Фаи они преимущественно пустовали.