По остановившемуся танку пехотинцы били из бронебойного ружья. Виктор по нему стрелять не мог – с его позиции виден был только верхний край башни.
Он вытер пот и подхватился – ведь у него есть ящик с картечными выстрелами. Он никогда не стрелял такими снарядами – в современной армии их не было, изменилась тактика. И в атаку не бегают шеренгами, а передвигаются на бронетранспортерах.
Он вбросил снаряд в казенник.
Немцы были метрах в семидесяти-ста от наших траншей, накатывались двумя волнами. Куда целиться? Выше цели или прямо по солдатам? Он навел по первой шеренге и выстрелил.
Эффект от выстрела превзошел все ожидания. Снаряд разорвался на небольшой высоте, осыпав все пространство перед собой свинцовыми шариками. От ранений или уже мертвыми упали солдаты не только первой шеренги, но и второй. Неплохо!
Виктор целился и стрелял.
Снаряды закончились неожиданно быстро, в ящиках оставалось всего шесть патронов. Однако пехоту он выручил, потери среди немцев были велики. Потеряв танки и ужаснувшись числу убитых и раненых, они стали быстро отступать. Перебегая, прятались за укрытия и вскоре исчезли.
Виктор подтащил к пушке последний ящик с бронебойными снарядами – больше не было никаких боеприпасов. Израсходует – и все, конец стрельбе. А ведь пехота на него надеется!
Виктор решил пройти по капонирам батареи. Может быть, в укрытиях, так называемых снарядных нишах, отыщется хоть один ящик?
Называется – раскатал губу. Нашел всего два снаряда – один лежал у станины разбитой пушки, второй достал из казенника изувеченного орудия. Зажав их под мышками, вернулся к орудию. Если стрелять точно, то два снаряда – это два подбитых танка.
У пушки его встретил лейтенант.
– Я уж думал – куда пушкари запропастились?
– Снаряды собирал. Почти не осталось.
– Плохо! Ты нас здорово поддержал, особенно с картечью. Сила! Как метлой по немецким цепям прошелся.
– Нет их больше, один ящик всего-то и был…
– Жаль! А где второй боец?
Не хотелось Виктору говорить, да, похоже, время пришло.
– Сбежал ночью.
– Дезертировал? Как в тыл отведут, надо особисту рапорт подать.
Виктору стало стыдно – ведь он даже фамилию подносчиков снарядов не знает. Только имя – Илья.
– Непременно, – кивнул Виктор.
– Стало быть, один воевал? Хм, похвально… Давай по сто грамм фронтовых?
– Стакана нет… и закуски…
– Из фляжки по очереди.
Лейтенант снял с пояса фляжку, открутил колпачок и протянул фляжку Виктору. Ну, было бы предложено…
Виктор поднес флягу к губам и сделал несколько глотков. Горло обожгло, во рту появился непривычный вкус – не водки. Он закашлялся. Крепкий напиток!
– Это ром. Наши ночью на «нейтралку» лазили, в ранцах у немцев харчи знатные: консервы, шоколад и выпивки полно. У каждого! Представляешь? Ночью все и съели. Тушенку-то ты ел ихнюю, трофейную…
Лейтенант припал к фляжке, осушил в три глотка, крякнул и занюхал рукавом.
– У меня в роте восемнадцать бойцов осталось, неполные два отделения. Со штабом батальона связи нет, патронов осталось – одну атаку отбить. Вот жизнь, едрит твою корень!
Лейтенант достал портсигар, закурил.
– До войны пушки по Красной площади тянули, танки ехали, тягачи – где это все? Патронов и тех не хватает! – Лейтенант был явно удручен и раздосадован. Поднявшись, он с силой втоптал окурок в землю.
– Ты держись, пушкарь, без тебя нам крышка. Боец – он чувствует, когда сзади поддержка. Что у него против танков? Бутылка с зажигательной смесью. А ты со своей пушкой ему моральный дух поддерживаешь. Веришь, так картечью немцев накрыл – мои бойцы в штыковую атаку рвались!
Лейтенант неожиданно прервал монолог, повернулся и ушел. Как командир, он понимал, насколько неустойчива их позиция. Если немцы предпримут атаку с большим количеством танков – сомнут. Обидно ему было за роту, за батальон, за всю Красную армию.
Виктор его состояние понял: поддержки нет, как будто забыли. Ни пополнения, ни боеприпасов, ни еды… А впрочем, у него у самого не лучше.
Немцы начали обстрел русских позиций из тяжелой артиллерии. Виктор сразу убежал в лес, подальше от пушки. Если немцы ее засекли, находиться там просто опасно – ни окопа, ни ровика нет, посечет осколками.
Траншеи пехоты заволокло пылью и дымом – там бушевал огненный смерч.
Артиллерийский налет длился около получаса. Наконец взрывы стихли, и Виктор вернулся к пушке. К его удивлению, ни один снаряд рядом с нею не упал. Но траншея пехоты была почти разрушена и завалена землей. Да есть там хоть кто-нибудь живой?