— Чего это они машут нам? — спросил летчик.
— Откуда я знаю? — ответил штурман. — Но что-то им хочется нам сказать. Только что?
— Эх, по радио с ними бы связаться! Да как?..
Вот и окраина Сопоцкина. Дым от пожаров был небольшим, и бомбардировщик полетел над крышами. Может быть, это была ошибка? Нет, задание оставалось заданием — разведать состояние дорог.
И когда самолет уже был над серединой городка, штурман вдруг увидел на левой плоскости почти мгновенно возникшую линию фонтанчиков. Они были очень похожи на те, которые появляются на пыльной дороге, когда на нее падают первые крупные капли дождя.
Но это был не дождь. «Трасса!» — как-то подсознательно возникла мысль, и Михаил инстинктивно отшатнулся: трасса пуль, пробивавших плоскость, «шла» на него.
Тот, кто не летал, пожалуй, этому бы не поверил. Но летным экипажам в воздухе нередко приходится принимать решения, как-то реагировать на изменение обстановки в считанные доли секунды.
Раздался треск, посыпались стекла разбитых приборов. К своему удивлению, штурман увидел быстро проносящиеся крыши. Часть пола кабины вдруг исчезла.
Ни штурман, ни летчик не произнесли ни слова. Обоим было ясно — в городке противник.
Летчик увеличил газ, резко снизил высоту полета. Теперь бомбардировщик летел по-над самыми крышами. Это было правильное решение: по быстро перемещающемуся над крышами самолету вести прицельный огонь было трудно.
А когда самолет буквально «перевалил» скаты последних крыш на южной окраине городка, случилось совсем уж неожиданное: бомбардировщик, имевший теперь высоту полета всего в несколько метров, чуть не столкнулся с… немецкими танками «тигр».
До пятнадцати — двадцати «тигров» и «пантер» разворачивались в боевой порядок на южной околице городка.
Эти секунды запомнились экипажу на всю жизнь. Кино? Такого нельзя было увидеть и в кинокартине. Длинный ряд танков с открытыми люками. Было видно: те немцы, что находились в люках, смеялись. Они-то хорошо понимали, что советский бомбардировщик, случайно или нет, но все же попал в западню, из которой ему не выйти. Уже израненный самолет на такой высоте будет легко сбит.
Бомбардировщик взмыл, «перескочил» через «тигров». Штурман оглянулся. Ему показалось, что бортовые крупнокалиберные пулеметы разворачиваются вслед летящему самолету. И тут же его внимание отвлекло другое.
Справа от городка отходило шоссе, то самое, что связывало его с Августувом. На асфальт легла утренняя роса, и он казался словно умытым. С обеих сторон дорогу окаймляли ровные — одно к одному, — с пышными кронами деревья. И среди «красивости» на асфальте стояли солдаты в серо-зеленых мундирах. Их было около роты. Один ряд с колена, второй стоя в упор расстреливали летящий всего в десяти — пятнадцати метрах самолет.
Лица этих солдат были веселыми. Они знали, что бомбардировщик не может причинить им никакого вреда. Бомбы на такой высоте не сбросишь. Да их и не было. Стрелять из бортовых пулеметов на такой скорости экипаж не сможет.
И в этот момент открыли огонь крупнокалиберные пулеметы. То ли с «тигров», но у них таких пулеметов могло и не быть, то ли опомнились пехотинцы, сопровождавшие немецкие танки, — штурман этого не понял. А летчику некогда было наблюдать: он целиком был занят управлением бомбардировщиком, летящим «стригущим» полетом.
И опять треск, самолет сильно тряхнуло, «положило» было на крыло, но летчик успел выровнять машину. Теперь треск раздался позади. Штурман снова Оглянулся. Киль самолета был сбит со своего места, повернулся градусов на тридцать, но каким-то чудом еще держался. Обшивка отлетала кусками, и, так же как через пол кабины, Михаил увидел сквозь фюзеляж землю. Обшивки почти не осталось.
Мелькнула мысль: «Лонжероны!.. Только бы удержались лонжероны!.. А вдруг оборвутся тяги управления?..»
Плоскости тоже зияли рваными дырами. Наверное, с земли казалось, что это уже не самолет. Это летело будто бы никуда не годное, продырявленное во многих местах решето. Однако оно летело. Чудом? Пожалуй, нет.
Из близлежащих деревень потянулись ниточки трасс. Их хорошо было видно, несмотря на яркий солнечный день. Справа, слева, спереди. Бомбардировщик один против многих противников, взявших его в огненное кольцо.
Самолет разрушался, хотя еще и летел. Штурман взглянул на маленькую зеленую лощинку впереди, невольно подумал: «Там нам лежать!»
И все-таки они летели. Летели, конечно, не чудом. Летели на самолюбии экипажа. И еще из-за одного: задание надо выполнять до конца.