Навстречу шел через толпу какой-то капитан. Он громко повторял:
— Кто вывел эшелон со снарядами? Кто вывел со станции?..
Петр Васильевич вздрогнул, остановился. «А может, я сделал что-то не так? Нет, все правильно!» Хотел было подойти к капитану, но тут вспомнил: «А портянки?! Казенные, да взял их без спросу!..»
Стало стыдно, а ногам горячо. Он скрылся в толпе…
При этом воспоминании Петр Васильевич закрыл глаза плотнее, снова уложил голову на руки поудобнее.
И такое было. И потруднее даже. Да все же, что он? Вот кум, так тот действительно многое повидал, в атаку не раз ходил, пороху, как говорится, понюхал вдосталь. А ему не довелось.
Петр Васильевич услышал легкие шаги по комнате, какое-то позвякивание. А поднять голову, отрываться от дум не хотелось. Вдруг почувствовал, как чья-то рука мягко опустилась на его плечо.
В комнате горел свет. Рядом стояла жена, улыбалась. В ее поднятой руке рюмка. А на столе вторая, тарелки с едой.
«И когда она успела?» — удивился Петр Васильевич.
— За Победу, Петя!
Петр Васильевич медленно поднялся. Он не отрываясь смотрел на улыбавшуюся жену, и его лицо постепенно светлело. «А в войну и ей ведь как досталось! За мужика работала, а то и за двоих! И… совсем неплохая она, наоборот! Чего там!..»
К горлу подкатил твердый комок. Петр Васильевич с трудом проглотил его. Дрогнувшим голосом еле выговорил:
— За нашу Победу, Аннушка!..
СОЛНЦЕ НА КАСКАХ
Рассказ
— Вот еще Александр Македонский выискался! — сердито посмотрел Виктор Бережной на Королева. — Болтать ты мастак, а когда до дела… — Он безнадежно махнул рукой и направился к другой группе солдат.
Сашка Королев покраснел, но ничего не ответил. Еще больше потемнело загорелое лицо. Его обрамляли светлые, ставшие на солнце совсем белыми волосы. К лицу они совсем не шли. Фигура стройная, рост — выше среднего. Как говорят, все при парне. А вот со службой не ладилось. Он и сам это понимал.
Не ладилось по мелочам. То старшине выскажет лишнее слово, то в строй опоздает, то постель плохо заправит. Вроде бы и не такие уж страшные нарушения, но взводный посматривал на него косо, одергивал чаще других. На солдатском, а особенно Сашкином, языке это называлось — придирался.
Сашка — так вопреки правилам называли его почти все ребята в роте — не особенно унывал. Большинство солдат относилось к нему с уважением. Как же — москвич. Парень начитанный, иной раз расскажет такое, что и в газете не прочитаешь. Однажды описал сцену, как ему довелось быть в гостях у приятеля и за обедом его посадили между двумя генерал-полковниками. Стеснялся, не знал, что делать с бокалами, вилками, ножами. Ребята верили на слово, смеялись. Да и как не верить, если Сашка явно был развитее других. И к тому же отменный физкультурник. Служил всего полгода, а успел стать чемпионом части и по стрельбе, и по бегу, и по плаванию.
Не отставал от него и Виктор Бережной. Но он служил уже второй год. Опыта у него побольше.
После нескольких месяцев службы солдаты обычно уже знают друг о друге все. Однако почти у каждого бывает свое, глубоко спрятанное в душе, сокровенное, о чем если и расскажешь, то только самому близкому другу. Одному. Но не всем. Бывает, что-то случается в семье, оставшейся на «гражданке», или испортились отношения с любимой девушкой, или еще что-то случилось сугубо личное. Было такое и у Королева. Об этом знал он да еще командир части подполковник Бовкун. Когда командир рассматривал документы Александра в день его прибытия, этот суровый на вид человек неожиданно улыбнулся, отодвинул в сторону бумаги и пристально посмотрел на новичка.
— Ты что же это в офицерском училище натворил?
— Я не творил… не натворил ничего, — насторожился Королев.
— Как же ничего, если отказался учиться? Курсантом уже зачислили. Не хочешь быть военным?
— Почему? Служу вот, — потупился Александр.
— А потом куда?
— На завод. Учиться буду на вечернем отделении…
Подполковник не стал его задерживать.
Уходя из кабинета, Королев невольно вспоминал еще одну, похожую на эту сцену, тоже в кабинете, только училищном. Командир учебного батальона, толстый, здоровый дядька с усами «вразлет», долго говорил с ним, но Александр стоял на своем: в училище он оставаться не хочет, мол, специальность ему не понравилась.
— Что ж, неволить не будем, — вздохнул наконец комбат. — Он перестал улыбаться, нахмурился. — Годик послужишь; если надумаешь, приезжай снова к нам. Помогу поступить. Приедешь?
— Не знаю, — нерешительно ответил Королев.