Летчик глубоко вдохнул в себя воздух, словно перед трудным бегом, провернул несколько раз винт и сильно рванул его.
— Контакт!
Мотор молчал. Николай снова взялся за винт, провернул его, еще раз рванул.
— Контакт!
Мотор молчал. Сдерживая нарастающую тревогу, Николай в третий раз подошел к винту. После рывка винт качнулся вперед, назад, потом раздался громкий звук выхлопа, винт сделал несколько оборотов и остановился…
Николай бросил взгляд в сторону шоссе: услышали или нет? И, не рассмотрев, что там делается, кинулся к винту.
— Саша, энергичнее, давай!..
На этот раз мотор заработал. Летчик обежал вокруг плоскости и не сел, а ввалился в кабину. Когда руки привычно нащупали рули управления, бешеная радость овладела им. «Спокойнее, спокойнее!» — говорил он сам себе. Николай сразу же увеличил обороты, и самолет, словно нехотя, качнулся, стронулся с места и заскользил к опушке леса. Летчик увидел, что штурман показывает рукой в сторону шоссе.
Движение на шоссе прекратилось. У края дороги сбилась группа немцев и смотрела в сторону ползущего по поляне самолета. «Вот ослы! — невольно усмехнулся Николай. — Не разберутся, чей самолет!» Но солдаты все же заметили красную звезду на борту машины и тут же забегали вдоль повозок.
— Спокойнее! — сквозь зубы повторил летчик, продолжая рулить. И, когда разворачивал машину, готовясь к взлету, услышал, кроме шума мотора, резкие короткие хлопки: опомнившиеся вражеские солдаты открыли ружейный и автоматный огонь. Несколько черных фигурок уже бежало к самолету.
Колесник еще раз потолкал руль управления и показал рукой в воздух. Николай утвердительно кивнул головой.
Черные фигурки — их стало больше — уже были близко от направления взлета. «Перехватить хотят! — подумал Николай и опять сквозь зубы прошептал: — Спокойнее, спокойнее!..»
Вдруг звякнуло стекло на приборной доске. И в этот момент летчик дал мотору полный газ. Ускоряя бег, машина помчалась по поляне. «Только бы не подбили на взлете», — мелькнула мысль, и Николай громко закричал:
— Держись, Саша, держись!..
Самолет с ревом несся к центру поляны. «Взлетит или не взлетит?» По нарастающей скорости движения чувствовал: должен взлететь!
Несмотря на рев мотора, хлопки выстрелов были отчетливо слышны. Николай увидел, как солдаты, оказавшиеся на пути самолета, попадали в снег, напуганные видом мчавшейся прямо на них машины; другие же с колена вели огонь из автоматов.
Николай невольно отшатнулся от левой плоскости. На ней, словно капельки сильного дождя, образовалась, цепочка дырок от автоматной очереди. Правую руку пронзила боль. Он левой рукой перехватил руль и потянул на себя. Машина, тяжело и неуверенно, все же оторвалась от земли.
Но впереди еще деревья! Набирая высоту, самолет едва не задел за вершину самой большой ели, но выровнялся и, ревя мотором, понесся над лесом.
Уже в воздухе Николай увидел, как голова штурмана, сидевшего в передней кабине, медленно сползла вниз. «Что с Сашей?..» Вместе с тревогой за товарища росла и радость: «Летим!»
Уйдя из-под выстрелов, Николай развернул самолет на восток. На бреющем полете машина с ревом пронеслась над шоссе. При виде свалившейся, казалось, прямо на них машины лошади поднимались на дыбы, ломали оглобли, черные фигурки людей шарахались в стороны.
…Уже на подходе к своему аэродрому Барков почувствовал, как руль управления несколько раз дернулся в его руках. Это Колесник, очнувшийся после забытья, давал знать о себе. Николай понял: жив штурман, и тоже подергал руль, как бы отвечая: «Все в порядке. Идем домой».
В госпитале Николай пробыл недолго. Перед уходом он зашел попрощаться в палату, где лежал тяжелораненый штурман.
— Выздоравливай, да поскорее!
Колесник слабо улыбнулся, пожал руку и сказал тихо:
— Молодец ты какой, Коля!
— Ну, что ты! Какой молодец?.. Мямля!.. — неожиданно вырвалось у Николая.
Колесник удивленно уставился на него.
— Ведь сам меня так назвал когда-то, да ладно, уж все прошло, — попробовал Николай свести разговор к шутке и смущенно засмеялся.
— Нет, нет! Ты объясни, когда это я мог так назвать тебя?! — возбужденно заговорил Колесник.
Сердясь на себя, сбиваясь, Николай кое-как напомнил тот давний вечер. В ответ Колесник заулыбался:
— Я помню, ты еще так неожиданно тогда ушел. Обиделся, значит! Но ведь Нина спрашивала совсем не о тебе, а о моем школьном друге — ее знакомом!
Теперь пришлось краснеть Николаю.
— Ты… ты… извини. Это у меня так… вырвалось… — смущенно пробормотал он. — Выздоравливай, Саша!