Батюшка тер глаза пальцами и вздыхал, глядя в свою кофейную чашку.
– Неприятно, значит, – задумчиво повторял он, вертя чашку в руках.
– Надо им как-то объяснить, – нерешительно напоминала Лика задачу, держа наготове блокнот и карандаш. Батюшка некоторое время смотрел в окно, потом поворачивался:
– Расскажу притчу о женщине, которая так сильно любила Бога, что постоянно умоляла Его прийти к ней в дом. И однажды Он приснился ей и сказал – приду к тебе третьего дня, будь готова.
Женщина в великой радости убрала дом, наготовила всевозможных яств и уселась на крыльце ждать дорогого гостя. Внезапно к ней подошел кривой, хромой и грязный нищий и попросил кусок хлеба. Женщина разгневалась и прогнала его. Однако Бога так и не дождалась.
Разочарованная пустым ожиданием, женщина в слезах спросила Господа – почему Ты не пришел? Ведь я ждала Тебя, и Ты обещал!
Он приснился ей снова и сказал: Я приходил, но ты не узнала Меня. Тот нищий – был Я.
Торопливо дописывая каракулями рассказ, Лика тихо радовалась: конечно, их газетенку покупают, только чтобы узнать, кто умер и куда идти на похороны, а потом заворачивают в нее рыбу, однако кто-то же хоть от скуки прочитает и эту статью?
– Не жалуйся, – строго глядела поверх очков Наташа. – Я мечтала ходить в море и писать про разные страны, а сама пишу про ремонт крыш!
– Мы не можем хотя бы детективами разнообразить нашу газету? Я напишу!
Наташа прикладывала палец к губам, а потом показывала вверх. Все понятно – мы все под пятой у крошки Бабуина, правителя благословенного края.
Все же иногда размеренная кукольная жизнь прерывалась. После одного из таких событий Лика в ожидании гранок из типографии сидела одна в кабинете и писала в свой блокнот, как будто в тайной надежде, что когда-нибудь это прочитает Генрих.
Такое-то число такого-то месяца.
Митинг
Утром я пришла на работу и стала, как обычно, развешивать купальник на оконных ручках. Окно нашего отдела выходит на крышу соседнего дома, поэтому мой купальник не может вызвать никакого брожения умов, а мирно сохнет себе до следующего утра.
Правда, сегодня он попался на глаза редактору, когда тот в очередной раз встал с левой ноги и размашистым пинком отворил дверь нашего кабинета. Похожими на жучков-навозников глазами пронзительно осмотрел комнату, надеясь засечь шайку оппозиционеров-республиканцев, или какие-нибудь шифрованные подрывные документы, или, на худой конец, запрещенное распитие кофе с сигаретами. Но все было чинно и благородно – сотрудники сидели на местах и работали. Редактор мог только догадываться, что курьерша нам сигнализировала о приближающейся облаве через окно – то самое, которое выходит на крышу и смотрит прямиком на другое редакционное окно, секретарское. При необходимости и желании я легко перебегаю из кабинета в секретарскую по красной черепице – вес-то жокейский. Необходимость возникает в случае конспиративных попоек в секретарской, хотя я понимаю, что дуракам закон не писан и этот бесплатный экстрим без восхищенной публики – пробегать по крыше в поддатом состоянии – может привести к пожизненной инвалидности.
Ну вот, попался редактору на глаза только злосчастный купальник. По этому поводу шеф набрал полную грудь воздуха и с ненавистью в звенящем голосе приказал его убрать – пришлось купальник перевешивать сохнуть на холодную батарею, прикрыв старыми газетами. Затем демонстративно вышел прочь, оставив дверь открытой.
– Собирайся, – сказала спустя минуту напряженной тишины Наталья. – На площади митинг в защиту автономии, кроме тебя, никто не пойдет.
– Здрасте, – возмутилась я. – Я самый молодой сотрудник, мне еще замуж выходить и рожать, вся жизнь впереди. И вообще, политика – не мое направление.
– Да это на полчаса всего, час максимум. Ну давай уже, хватит в кабинете дурака валять, выходи на серьезный репортаж.
– Репортаж – это телевизионный жанр, – пробурчала я.
– И плащ накинь, – напомнила Натали. – Это все-таки тебе не интервью в кукольном театре!
Плащ составляет часть моей редакционной амуниции и всегда висит справа от двери, дожидаясь своего часа. Он легко и непринужденно превращает меня из легкомысленной девицы в мини-юбке в бесполого корреспондента, маскируя под стального цвета поверхностью все гендерные признаки.
На площади я незаметно влилась в возбужденное море митингующих мужчин. Шестое чувство подтвердило, что эта песня вовсе не на полчаса и даже не на час, и к тому же желудок неприятно свело от явного отсутствия других женщин.