Где вы там были, чего испытали?
Нам нет нужды, что бы люди узнали.
Хватит, генуг, мы твою эпопею
За борт пульнем, а тебя, брат в зашей,
К чертовой матерь в кандее запрем,
Песнь упокойну за душу споем.
Если же всю ты серьезность поймешь,
Если усвоишь, если дойдешь
Ты, Геродот, что не надо нам боле
Вашей истории, будешь на воле.
Видишь какая случилась пурга
Прут твои братья как из рога,
Как из рога изобилия прут
А как припрут, так наступит капут
Нашему пиву, сырку, колбасе,
Братья конечно мы, только не все.
Все ведь сожрут и тебе не достанется,
Будешь ты вместе с родней своей маяться.
Мы же хотим вам другую судьбу -
Жизнь богатую, а не борьбу
С сильными мира и света сего.
Так что, давай-ка, не будем того!
В общем езжай ты скорее в Москву,
Волгу вернем мы народцу твому.
Там ты заручишься волею нашею,
Что помогать будем Волге колбасами.
Если поможешь поток развернуть
Гунов голодных, медаль те на грудь
Будет навешена без промедленья,
В этом не может быть даже сумленья.
После того, как ты миссию нашу
Выполнишь честно, потом мы заквасим
Новый проект, а названье ему
Будет такое, что - ай тебе ну!
Станешь в истории законодателем,
Деньгу большую за это заплатим мы,
Сделаем главным директором, всуе
Мы об услуге твоей не забудем.
Спекся историк соблазном заряжен
Дал он согласие, правда, не сразу:
«Верой и правдой я вам послужу
Если исполните, что вам скажу.
Дайте вы мне во владенье полнейшее
Дер институт, а о службе дальнейшей
Не беспокойтесь, я сделаю все,
Что бы быть в масле, при колбасе.»
Славно! Ударили все по рукам!
Был Геродот, получился лишь срам -
Стал по заказу писать перевертыш,
В смысле о том, что хотеть вы изволите?
Славно зажил гешихтманн после сделки,
Доктором стал, а не служкою мелким.
Прайсы, награды, медальки, деньжонки
Гере стекаются словно в помойку.
Славу поет проходим проходимцу,
Наша гешихте в руках лихоимцев.
Что же нам делать, как же нам быть?
Просто, наверное, хрен положить
На эту братию неординарную,
Подлую, хитрую и завиральную.
Есть только вера, надежда на нас,
Тех для кого наша жизнь не заказ.
Мы никогда не бывали рабами,
Бог уважал, помогал и был с нами.
Духом и телом мы чисты остались,
Делали все, за чтобы не брались.
***
Так что историю нашу немецкую
Без геродотов напишем мы честную.
Славно напишем, расскажем, что было,
А Геродота отправим на мыло.
Слон в литературе
О том, как сподобилась литературная
бездарь воглавить писательский
коллектив, и что из этого вышло
***
Много талантов в людях пропадает,
Горе тому, кто об этом не знает,
Знал бы - стал инженером-конструктором
Или, быть может, трамвайным кондуктором.
Этот нашел себя в изобретательстве,
Тот обалдел от собирательства,
Третий кропает стишки о природе,
Четвертый - издатель журнала о моде,
Пятый, пером владея искусно,
Занят поиском смысла в искусстве.
Лишь Гавриил неприкаянный ходит:
Брюхо набито, а суть не находит.
Жалко Гаврилку природа объехала,
Деньга была, а счастья-то не было.
Жизнь какая-то странная штука,
Этому счастье, другому докука.
Завидовал Ганя таланту витийства:
Пиитам, писателям и журналистам.
Хотел как-то очерк тиснуть в печать -
Отказ получил: «Не умеешь писать!»
Нет, так неправильно, быть так не может,
Что же выходит, не вышел я рожей?
Думал Гаврилка порой на досуге,
Как оказаться в писательском круге?
Славой он был бы тогда обеспечен,
Лучшим из лучших был бы наречен.
Что ж мне сделать, что б цели достичь,
Чтобы в ряды их едины вступить?»
Так размышляя, пришел он к идее:
Надо возглавить писателько дело,
Стать председателем ихнего цеха.
Нету таланта? Ну, то ж не помеха.
Я им навешу на уши лапшу.
Я им скажу: все проблемы решу,
Будут писать они в творческом рае,
Будут творить они, горя не зная.
Писательский люд - он очень доверчив,
Выслушав шулера, тут же поверил
И председателем Ганю избрал,
Чем много бед на себя накликал.
Став председателем, нить управления
Он превратил в петлю удушения.
Ну, трепещите, писаки, босота!
Я вам устрою такое болото...
Черное белым я назову,
Бездаря в гении произведу,
Шибко талантливых я пропесочу,
На долго писать отобью им охоту.
И если уж вправду строго судить -
Это ведь проще, чем прозу творить
Или, стихи о любви сочинять,
Много ведь легче других попенять.
Камня на камне не станет от тех,
Кто прежде мешал состояться мечте.
Вставлю фитиль я им в задницу точно,
Узнают они все мои полномочья!
С этой минуты казнить или миловать
Буду лишь я. И я буду кастрировать
Ихни творения мерзкие, дрянные.
Попомнят меня, козлы окаянные!
Тем отомщу, кто сказал мне в сердцах,
Чтоб не лелял я даже в мечтах:
Писателем стать и забыть о пере,
Которое, как бы, не чинится мне.
Плакать, рыдать я вас, гадов, заставляю,
В каждый рассказ ваш насыплю отравы.
Запомните, умники, Ганю навек,
Подумав об этом, он к ручке побег.
Стул Гавря ближе к столу пододвинул,
Ручку взял в руки, строгую мину
Скорчил на желтом небритом лице,
Листая роман «Весь смысл - в яйце».
Автор, подлюка, Гавриле известен,
Давно он сидит на писательском месте.
Ему бы на стройке носилки таскать,
А он вот пристроился, гад, твою мать!..
Ганя пером, рукою водимым,
Стал исправлять, что было немилым,
А было Ганюше немилым лицо
Автора мерзкого вместе с «Яйцом».
Ну, я те перцу подсыплю, Иуда,
Век ты меня теперь не забудешь!
Пять запятых не поставил, а зря,
Вот и попался ты, гадкая тля!
Здесь двоеточья в тексту не хватает,