В контексте рассматриваемой темы, несомненно интересными покажутся тексты: грандиозного японца Дзэами Мотокие «Предание о цветке стиля»105, китайца Хуан Фань-чо «Зеркало просветленного духа»106, Пань Чжи-хэна «Пение феникса». И вспоминая, так же, примеры из буддийской, индуистской, суфийской, египетской и мн. др. культурных традиций, можно сказать что в них, термин игра употребляется прежде всего тогда, когда духовная практика становится легкой и не требующей усилий. Образ игры поэтически передает в этих культурах как медитативная самоуглубленность актера, или танцора, отождествленного с качествами божества, и т. д., и т. п.
Сегодня, Феномен Игры активно исследуется очень многими авторами, в том числе и психотерапевтической ориентации. Знаменитый создатель трансактного анализа Эрик Берн, в таких книгах, как «Игры, в которые играют люди» и «Люди, которые играют в игры» (взяв за основу одну из идей Тимоти Лири), особым образом использует термин «игра», обозначая им т. н. «автоматические жизненные стратегии». По мнению Берна, у ребенка, с которым, к примеру, жестоко обращались в семье, «автоматически вырабатывается «жизненная стратегия» выступать в т. н. «роли жертвы». В этом случае его отцу достается «роль насильника», а его матери — «роль спасительницы». Став взрослым, такой ребенок выйдет в мир, считая себя «вечной жертвой», и эта узкая, столь увлеченно разыгрываемая в семье игра превратится для него в единственный способ получать заботу и любовь через мучительный поиск актеров, желающих сыграть в пьесе его жизни роли спасительницы и преследователя. Американка Жан Ледлофф, в своей книге «Принцип преемственности» уже впрямую касается т. н. «актерского диагноза» — «…потребность человека находиться на сцене перед большой аудиторией почитателей, чтобы доказать, что он действительно центр внимания, хотя на самом деле его гложет необоримое сомнение в этом. Болезненное позерство и нарциссизм — еще более отчаянные претензии на внимание, которое безрезультатно стремился получить в свое время ребенок от матери»107 Она так же указывает на то, что можно проследить прямую связь между поведением матери и формированием будущего “актера”.
В этом же направлении размышляет француз П. Бюгар (P.Bugard). Он опирает мотивы актерского творчества на нарциссизм, эрос и агрессию. По наблюдениям ученого, большинство актеров происходит из скромных и чаще всего неблагополучных семей, что наводит на мысль, что сценическая деятельность избавляет натуры определенного склада от неврозов, позволяя им сублимировать энергию либидо в страсть к самоутверждению, компенсируя недостаток внимания со стороны родителей в детстве.108 Об этом же свидетельствует театральный педагог Дж. Лэйн (J.Lane).109 Дж. Дилбек (Dj. Dilbek), австрийский психотерапевт, так же, говорит о том, что всю эту бешено-невротичную игру, под названием ТЕАТР, можно определить — как вынужденную “самотерапию” детской травмы, уходящую корнями в отношения с матерью — «…в мучительную потребность ребенка стремиться в центр внимания Матери-Вселенной, и в катастрофический недостаток этого внимания…»110, что в последствии формирует человека, постоянно стремящегося в эпицентр одобрения Матери-Вселенной, постоянно борющегося за ее вознаграждение (т. е. за аплодисменты). Менстр Кирк (Menster Kirk), в своей более прямолинейной манере, утверждает, даже, что «Актерство — это болезнь!»111, а изящная формула Чи Зудэ, что в XXI век мы входим под знаменем т. н. — «Поколения Актеров», действительно находит все больше и больше подтверждений. Под этим термином Зудэ имеет ввиду — поколение детей, которых вырастили обеспокоенные современными скоростями, вечно занятые и куда-либо спешащие матери, детей, страдающих т. н. «комплексом Протея» (страсть к лицедейству и превращению то в один, то в другой персонаж112). Это поколение детей, которые невероятно страдали от недостатка материнского внимания, и чем сильнее был этот дефицит, тем сильнее страсть т. н. Человека-Актера восполнить его за счет «Сцены Театра», или «Сцены Жизни».113
105
Подробнее о Дзэами Мотокиё смотрим — «Предание о цветке стиля — Фуси Кадэн». (М. «Наука» 1989)
106
Подробнее о Хуан Фань-чо смотрим — С.А.Серова «”Зеркало просветленного духа” Хуань Фань-чо и эстетика китайского классического театра». (М. Издат., «Наука»., 1979)
107
Жан Ледлофф «Как вырастить ребенка счастливым. Принцип преемственности» (М., издат. «Генезис»., 2004)
112
Комплекс Протея — стремление прожить много жизней, легко менять маски, роли, прыгать из одного персонажа в другой, играть формами. Протей — в греческой мифологии сын Посейдона, морское божество, пастух тюленьих стад Посейдона, супруг богини Псаматы. Геродот считает имя Протей титулом «па-рути» ("фараон"). Протей обладал способностью предсказывать будущее. После падения Трои Протей рассказывает Менелаю о судьбе греческого войска. Однако пророческим даром его мог воспользоваться отнюдь не каждый, а только тот, кому удавалось схватить стоящий облик Протея. А облик он мог принимать любой: льва, дракона, быка, журчащей воды, огня, дерева, ветра и т. д. Способность Протея менять маски, повидимому, связана со свойством воды отражать наружность того, кто в нее смотрит. Но если кому-либо удается схватить истинный облик Протея, и удержать до тех пор, пока он не остановится на собственном облике, он возвращается в форму сонливого, и крайне невзрачного, старичка.