ВНИМАНИЕ!
Здесь начинается «миф о герое», который, подобно бесстрашному «алхимику духа»224, терзаемый непоколебимой амбицией совершенства, решается-таки схватить за горло т. н. «дракона шизофрении», направив свой путь в темный лабиринт своего собственного подсознания, в поисках того самого Мастерства, о котором не перестают на разных языках говорить «Делатели» разных эпох и направлений.
14. Артистический невротизм
Между словами «артист» и «невротик» человечество всегда ставило (и справедливо продолжает ставить) знак равенства. И что же роднит эти два понятия? «Какие невидимые, интимные нити связывают воедино театр и невротизм?..»225. Известно, например, что «…счастливый человек — плохой актер; у него мало искренних поводов к тому, чтобы искать, вопрошать, сомневаться, быть недовольным жизнью и собой. (…) Считается, что актер, говорящий о своей счастливой творческой судьбе, говорит совсем не о том счастье, которое имеют в виду обыкновенные люди… Происхождение этого счастья таково, что многие не пожелали бы его для себя. (…) Настоящим актером может быть лишь тот, кто способен страдать и вмещать в себя страдание. (…) Острое переживание внутреннего противоречия в себе, гнетущая неуверенность и боль собственного существования, разлад с самим собой, безысходное чувство вины, страдание и отчаяние от невозможности выразить себя, от ненужности твоего лучшего другим, тоска по правде и высшей разумности, несбыточные надежды, опрокинутая любовь и вера… — вот достаточный повод, чтобы быть актером»226.
Вывод: наша профессия требует НЕВРОТИЗМА! Невротизм — основа ее жизнедеятельности! И почему?
Это особая и очень большая тема. Но если коротко сформулировать суть невротического положения Ума, то получится следующее: невротик — это тот, кто в общении с другими и с миром в целом сознательно или несознательно стремится к моделированию конфликта!227. Невротик не может иначе: «…он летит на конфликт, как мотылек на огонь: боится и жаждет одновременно… его “нервная почва”, конфликтогенная по самой основе своей… бессознательное укоренение невротика в своей “нервной почве” есть не что иное, как установка его психики на конфликт, готовность переживать конфликт всегда и всюду»228. Или словами Шекспира: «Природа дарования, коим я обладаю, очень-очень проста. Ум мой от рождения предрасположен к фантазии, причудливо выражающейся в образах. Зачинаются они во чреве памяти, возрастают в лоне pia mater229 и рождаются на свет с помощью благосклонно сошедшихся вместе условий. Но дарование расцветает лишь в том, в ком оно достигает предельного обострения»230.
Итак, конфликт — это жизненная необходимость невротика, можно даже сказать, что за счет конфликтов он растет, меняет старую кожу на новую. Не моделируя конфликты, он кажется себе мертвым, застывшим, безжизненным… живущим как бы не в своем мире, не в своем доме… (а если театр в большинстве своем состоит из невротиков, то можно представить себе, что это за мир). Вот почему великий Мейерхольд не перестает жаловаться на свою удивительную способность притягивать в свою жизнь испытания и при этом с восторгом отмечает, что без них его жизнь превратится в сплошную скуку. Вот почему гигантский мозг Пушкина не может удержаться от демонического злорадства, касаясь механизмов творчества: «…Зло самое горькое, самое нестерпимое для стихотворца есть его звание и прозвище, которым он заклеймен и которое никогда от него не отпадет»231. Точно так же как и Джойс: «Временами дух, который движет моим пером, кажется мне самому злонамеренным»232. Или из Дега: «Художник пишет картину с тем же чувством, с каким преступник совершает преступление»233. Или из Ницше: «Оправдано всякое зло, видом коего наслаждается некий бог»234. Опуская, так же, шокирующие признания множества других мастеров, среди которых предельный Гете со своим «Я часть той силы…»235; Уильям Блейк с бракосочетанием ада и рая; Бетховен, Вагнер и Пикассо, можно констатировать следующее: художнику как невротической личности необходимо зло, необходим конфликт. Необходима война! И она принципиально важна для того, чтобы «завязать сюжет», чтобы высечь искру мотивации для творчества, для роста; для того, чтобы эволюционировать, т. е. подобно Фениксу переходить на более высокие уровни переживания реальности, «сжигая старые формы»236себя, осваивая новые. Одним словом, подобно легендарным пассионариям 237, для которых стремление к цели, чаще всего неосознаваемой, так велико, что превышает инстинкт самосохранения, «…без конфликтов он жить не может, хотя и убеждает всех, и себя в первую очередь, что желает покоя, мира, тишины. Ведь конфликт взламывает, взрывает, уничтожает объективно сложившиеся отношения с окружающими, дает импульс к поиску новых форм общения»238и т. д. и т. п. Поэтому «…творческие люди “креативщики” — это одновременно и создатели проблем (“траблмейкеры”), и решатели этих проблем»239. И здесь вместе с незабвенным Томасом Карлейлем можно радостно воскликнуть: «О мир! Как же тебе застраховать себя от этого человека? Ты не можешь обуздать его виселицами и законами, не можешь нанять его за деньги. Он ускользает от тебя, как дух. Его место среди звезд на небе… Он не ищет твоих наград… он не боится твоих наказаний. Даже убивая его, ты ничего не добьешься. О, если бы этот человек, из глаз которого сверкает небесная молния, не был насквозь пропитан божьей справедливостью, человеческим благородством, правдивостью и добротой, тогда я дрожал бы за судьбу света… Жизнь его — не веселый танец, а битва и поход, борьба с властелинами и целыми царствами… Он странствует среди людей; он любит их неизъяснимой любовью, смешанной с состраданием, любовью, какой они в ответ любить не смогут, но душа его живет в одиночестве, в далеких областях творения…»240. Но, «…без этих смешных Дон-Кихотов, без этих чудаков-изобретателей не продвигалось бы вперед человечество — и не над чем было бы размышлять Гамлетам»241.
224
Как считал Пауль Штерн (активный критик и оппонент Карла Юнга), «…алхимики бессознательные содержания своей душевной жизни проецировали в процессы ”Деликого Делания”, поэтому алхимия для Юнга становится огромным полотном проекции бессознательных процессов мышления, “чудесным подспорьем”, которое помогало ему расшифровывать символический язык подсознания».
227
Суть конфликта — в преодолении позиции «играю для другого» на позицию «играю для себя». Это означает, что, выходя на сцену, артист естественным образом попадает в ситуацию смотрящего на него другого (т. е. зрителя). Из этого следует, что определить «истерического невротика» можно как человека, который «…воспринимает себя как того, кто играет роль для другого, его воображаемая идентификация — это «бытие для других». И главное, что должен совершить психоанализ, это способствовать пониманию субъектом истерического невроза того, что он сам является тем другим, для кого он разыгрывает роль: что его «бытие-для-других» является его «бытием-для-себя», поскольку он совершил символическую идентификацию с тем взглядом, для которого разыгрывает свою роль». (Цитата из книги Славоя Жижека «Возвышенный объект идеологии». М. «Художественный Журнал». 1999.) Именно подобная трансформация и происходит при использовании методов Алхимии Игры. Благодаря им, артист переходит из позиции истерического невротика играющего для другого, в целостную позицию игры из себя и для себя.
230
Уильям Шекспир «Бесплодные усилия любви» (У.Шекспир. Пьесы. Пер. с англ. А.Некора, П.Мелковой, В.Левик. и др., М. Издат. «АСТ»., 2001)
232
Цитата из книги И.И.Гарина «Неизвестный Толстой». Харьков. Издат. СП «ФОЛИО»., 1993 г.
233
С точки зрения японского психолога Такеши Хориото, исследующего эту тему, для актера, (и вообще, для любого творца), его творение, будь то роль, картина, или музыкальное полотно, это точно такой же фетиш, (игра мысли) как для серийного маньяка-убийцы человеческая жизнь. Художник препарирует свое произведение точно так же, и с тем же чувством, как и сексуальный маньяк свою жертву, получая от этого процесса особое, тонкое, и только ему понятное наслаждение. Настоящий актер, а их не так много, — это 100 %-ный преступник! И вообще, артистическая профессия, в своей истинной сути, это лицензированная преступность». (Такеши Хориото «Священные чудовища», СПб., издат. «Линк», 2002)
234
Фридрих Ницше «Генеалогия морали» (Избранные произведения. Издат. «ПОПУРРИ». Минск. 1997).
235
Известная цитата из «Фауста» Йоганна Вольфганга фон Гете, принадлежащая Мефистофелю: «Я часть той силы, которая, вечно желая зла, вечно творит добро»; в переводе Б. Пастернака: «…часть силы той, что без числа творит добро, всему желая зла» (Internet).
237
Пассионарность (от лат. passio — страсть) — характерологическая доминанта, непреоборимое внутреннее стремление (осознанное или, чаще, неосознанное) к деятельности, направленной на осуществление какой-либо цели (часто иллюзорной). Заметим, что цель эта представляется пассионарной особи иногда даже более ценной, чем собственная жизнь, а тем более жизнь и счастье современников и соплеменников. Термин принадлежит Л.Н. Гумилеву (1912–1992), крупнейшему русскому историку и этнографу, автору т. н. этнологии, науки о естественных закономерностях рождения и гибели народов и народностей. Интересно, что термин пассионарность Гумилев использует для обозначения особого вида энергии (биогеохимической) живого вещества геосферы, описанной еще академиком В.И. Вернадским, благодаря активизации которой в среде человечества появляются индивидуумы с повышенной активностью. Согласно Гумилеву, «…величина пассионарного напряжения этноса определяется долей в его структуре пассионариев — сверхактивных особей, не довольствующихся обычной жизнью обывателей». (Л.Гумилев «География этноса в исторический период». Ленинград. «Наука». 1990).
239
Наталья Петрова «Дао творческого карьериста. Бизнес как способ самореализации.» (М., издат. «Эксмо», 2005) «Творцы со своими идеями и любовью к переменам являются угрозой для общества, стремящегося сохранить статус-кво. (…) Креативщики выражают человеческую способность к бунту, Не потому что они противники бизнеса, нет. Просто они любят погрузится в хаос, чтобы придать ему форму. Это и есть творчество. Они не довольны апатией и стабильностью. Ролло Мэй считает, что они — создатели “несотворенного сознания народа”.»
240
Т. Карлейль «Этика жизни» (Псков. Издат. «Омега». 1997). Томас Карлейль (1795–1881) — выдающийся английский мыслитель-моралист. Основные труды: «Прошлое и настоящее», «Этика жизни».