Я замолчал, не слишком довольный собой, но Ася заметила и на этот раз уже без всякой усмешки:
—
Думаю, если читать твой текст страницу за страницей, можно всё-таки кое-что уловить из того, что ты обозначил как «message». Это правда: человек сам может создать какой угодно масштаб своей жизни. Однако, – Ася загадочно улыбнулась, – кто же это сказал? «Бог спасает нас, но не без нас»…
Десятого января Иоанне исполнялось три месяца, и этот день – так всё совпало – стал для всех нас новой точкой отсчёта. Сначала, как обычно, я принёс крепко спящую Аннушку после прогулки и уже собирался уходить, но Ася неожиданно остановила меня, провела в большую залу и оставила там одного, а сама ушла укладывать девочку.
Я всегда считал, что у нас большая квартира, однако жилище Аси и Софьи Алексеевны поражало воображение. Высоченные потолки, узкие во всю стену окна с полукруглыми завершениями рам, длинные, разветвлённые коридоры, кое-где упирающиеся в лестницы, ведущие на другой (другие?) этажи, множество дверей, за которыми могло оказаться сколько угодно комнат, неимоверных размеров ванная комната с мраморным полом, изобилием предметов старинного и современного оборудования, прекрасно сочетающихся друг с другом…
Во многих помещениях я просто никогда не бывал. Вот и сейчас я впервые стоял в громадной зале с массивным, строгим деревянным столом, подстать стенам, обитым деревянными панелями, и резному высокому буфету с широкой столешницей. Великолепная сервировка – «на двоих» была дополнена низкими, художественно оформленными букетами из живых цветов и бронзовыми канделябрами, каждый – с зажжёнными тремя свечами.
В зале был полумрак. Антикварного вида люстры не горели. За окнами темнел быстрогаснущий зимний январский короткий день. Ася вернулась скоро, пригласила меня к столу и попросила открыть две бутылки шампанского: мне обычного, себе – безалкогольного.
—
Хочу поблагодарить тебя за Аннушку, – сказала она, поднимая бокал.
—
Благодарить надо, по-моему, вас. – Я с удовольствием прислушивался к хрустальному звону бокалов.
—
За что? – тихо спросила она.
—
За то, что вы есть…
В сумраке комнаты и в отблесках свечей глаза Аси таинственно мерцали. Мы молча смотрели друг на друга через стол, и вдруг я почувствовал, что могу снова говорить с нею о самом главном, что уже начинал однажды светлым майским днём, когда мы были одни в загородном доме.
…
Закончив свою романтическую речь, я встал и просто сказал:
—
Ася! Выходи за меня замуж.
—
А я уже думала, что мне придётся самой делать тебе предложение. – Она тоже встала. – Пойдём, я покажу тебе детскую комнату.
Длинными коридорами она провела меня в небольшую, оклеенную весёленькими обоями, свежеубранную комнату. В кроватке, раскинув руки, в нарядном боди, с широкой плетёной лентой на голове, украшенной шёлковым красным цветком, спала Иоанна.
—
Ася! – Опять заговорил я. – Я хочу, чтобы ты знала: ты единственная женщина на свете, с которой…
—
Молчи… – мягко прервала она меня. – Я всё знаю.
Мы стояли очень близко, рядом, касаясь друг друга. Я слышал её дыхание, моя рука лежала на её талии, но я не давал себе воли, пока она сама не обвила ладонями моё лицо, повернула его к себе и поцеловала в губы. После этого я её уже не отпускал…
…
Утром, когда мы пили кофе, я повторил своё предложение:
—
Ася! Я так и не понял: ты хочешь выйти замуж или предпочитаешь свободные отношения?
—
Ну, уж нет! – протестующе воскликнула она. – Хватит свободных отношений! Пусть всё будет, как у людей: лимузин, белое платье с фатой и букетик цветов, который надо бросать наугад в толпу гостей.
—
Как пожелаешь, милая.
Свой голос подала и Аннушка, лежащая здесь же рядом, в люльке, которую мы всюду носили за собой. Ася взяла её на руки.
—
Представляешь, – мечтательно сказал я, – когда ты родишь ещё одну девочку…