– Я могу тебе об этом рассказать, если хочешь, – тихим мелодичным голосом сказал Илья, серьёзно глядя на него своими льдисто-голубыми глазами.
– Хочу, конечно, – ничуть не удивляясь их то молчаливой, то звучащей беседе, ответил Николай.
Они оба уютно устроились рядом, на бугорке, и Илья начал свой рассказ:
– Представь себе, на одном берегу живут обезьяны, и они едят только бананы, а на другом берегу обезьяны питаются только апельсинами. Когда тем, что едят бананы, начинают подбрасывать апельсины, они сначала не обращают на них никакого внимания в смысле еды, но вот одна обезьянка, может быть, даже случайно, раскусывает апельсин, он ей «реально», как бы ты сказал, нравится, и теперь уже она регулярно ест и бананы, и апельсины. Потом вторая, третья… начинают ей подражать. Предположим дальше, что на берегу, где всё это происходит и за которым мы наблюдаем, живёт 100 обезьян. Так вот, пока, скажем, 10 обезьян, то есть 10% «населения», не начнут употреблять в пищу и бананы, и апельсины, то есть пока их сознание не перестроится в этом плане, с остальными животными каких-либо изменений – в интересующем нас отношении – заметить невозможно, а вот когда будет достигнута «критическая масса» (в данном случае, напоминаю, мы приняли её за 10%), – то уже все обезьяны, то есть все 100 обезьян, – будут питаться по-новому. Более того! Когда на одном берегу произойдут эти важные изменения, обезьяны на другом берегу – тоже! Сразу! – перейдут на другой рацион.
– Блеск! – воскликнул Николай. – Получается: преобразуй 10% населения, и дело с концом? Неужели всё так просто?
– Это не просто, – тихо сказал Илья, но Николай его не услышал и продолжал:
– Хотя, постой! А кто всё это проделывал и насколько можно ему доверять? И почему опять появились эти пресловутые обезьяны?
– Давай по порядку. Эксперименты «проделывали» очень серьёзные люди, учёные многих стран, как с косной материей, – оставим пока её в покое, – так и с подопечными из живого природного мира, в том числе и с людьми. В последнем случае, естественно, особо строго соблюдался принцип «не навреди», а исследование называлось «включённым наблюдением».
– Ты так говоришь, как будто сам проводил подобные опыты, – Николай недоверчиво оглядывал невысокую, хрупкую фигурку подростка.
Илья не отвёл глаз и спокойно ответил:
– Проводил.
–
И всегда «критическая масса» была равна 10%? – Всё так же недоверчиво спросил Николай.
—
Нет, конечно. Цифровые параметры менялись. Они зависят от «конкретного материала», с которым имеешь дело, а 10% я взял для удобства. Хотя… – Илья задумался, что-то вспоминая, – этот показатель тоже нередко выскакивал. Но главный результат – по сути! – был один и тот же: влияние «критической массы» на сообщество – абсолютно.
—
Так вот откуда появился знаменитый «золотой миллиард», – сердито воскликнул Николай, – а я-то думал… Значит, когда человечество достигнет 10 млрд. численности населения, то 10%, а это как раз и есть один миллиард, специально отобранных, «выращенных», обработанных и т. д., индивидуумов будут «абсолютно» влиять на всю планету, делать, что хотят… – Николай вдруг резко оборвал себя. – Да они и сейчас уже это делают, чёрт возьми, и с гораздо меньшим составом! Не «в высшем смысле», разумеется, а совсем наоборот, «расчеловечиванием» особо внушаемых и уничтожением неугодных. – Он сокрушённо опустил голову на руки. – А вот преобразовать такую махину – в миллиард – со знаком (+), – нет, невозможно… безнадёжно… – Николай закрыл глаза и замолчал.
—
Не надо так сокрушаться, – раздался через некоторое время мелодичный голос Ильи. – «Человеческий ум не в состоянии постичь происхождение зла».
—
Откуда ты можешь это знать, мальчик? – устало спросил Николай.
—
От старцев.
—
Ты хочешь сказать, что общался со старцами? – Николай отвернулся и смущённо пробормотал: – А я-то думал, ты не умеешь обманывать.
—
Это правда, – тихо сказал Илия, слегка повернув Николая к себе, чтобы видеть его глаза. – Меня возили к ним, когда я был болен.