На этом разговор закончился. И снова молодой адвокат вышел на улицу сам не свой. Ему казалось, что он упустил в своих вопросах что-то очень серьезное и важное. Но не в силах понять, что именно. А, может, ему это только кажется? На что мог намекать Радев? Ради нее? Почему ради нее? Необъяснимо! Нет, у его подопечного явно есть что-то на уме, но, видимо, он решил ни при каких обстоятельствах не говорить об этом. Придется самому докапываться до истины: то есть, снова проверить все факты.
Стаменов не заметил, как сел в автобус. Он пришел в себя, лишь когда почувствовал, как вместе с другими людьми его раскачивает из стороны в сторону.
3
Так начались для Жорки хождения по мукам. И он ходил по ним добросовестно и целеустремленно, не жалея ног, около недели. Погода стояла все такая же жаркая, душно было даже по утрам. Но что поделаешь? Было необходимо каким-то образом установить, что делал Стефан Радев после полудня в тот фатальный день. Если он в самом деле все время находился на работе, то это было бы для него спасением. Не мог человек, ушедший с работы, как все остальные служащие, в половине пятого, совершить убийство. К тому же, если он все это время был неотлучно с ними. Но ожидать этого следует в том случае, если Радев и в самом деле не виноват. Однако в глубине души Стаменов не был еще до конца убежден в невинности своего подопечного.
Учреждение, в котором служил Радев, располагалось в новом, со вкусом отделанном здании. Правда, для сравнительно небольшой комнаты, где он работал, трех письменных столов было многовато. Они стояли почти впритык один к другому. Сейчас в комнате находились только два человека. Один из них, мужчина лет пятидесяти, сухопарый, с продолговатым худым лицом, прорезанным глубокими морщинами, был очень хорошо, почти элегантно, одет. Красивый галстук с большим узлом украшал его впалую грудь. За небольшим письменным столом у двери сидела молодая женщина, на ее крупном приятном лице не было никакой косметики. Ей явно трудно было размещать под таким миниатюрным столом свои довольно крупные ноги. Третий стол пустовал.
— Садитесь, — пригласил мужчина.
Молодой человек подсел к нему. Вынимая блокнот, он мимоходом спросил:
— Предполагаю, что вот тот пустой стол — вашего бывшего сотрудника?
— Да, его, — ответил мужчина. — Мы еще не нашли ему замену. Это не так легко сделать.
— А кем он, собственно говоря, работал?
— Референтом по товарам широкого потребления.
— Вот как!.. Я его адвокат.
Это заявление не произвело благоприятного впечатления. Скорее они испугались за своего бывшего сослуживца, потому как сдержанно замолчали. Стаменов почувствовал себя задетым. И решил снова применить психологический удар.
— У меня есть основания считать, что Стефан Радев сделал фальшивое самопризнание, — спокойно начал он. — И в сущности совсем невиновен.
Коллеги Радева раскрыли рты. Они были поражены и сбиты с толку. Но постепенно на лице мужчины проступило удовлетворение.
— Ну конечно же! Разумеется! — воскликнул он. — Знаете, как мы все удивились. Чтобы он убил свою жену! Такой тихий добрый человек… Да он и мухи не обидит…
— Как он мог убить жену, — продолжила женщина, — если после обеда все время находился с нами!
Адвокат заметил, как они переглянулись, и мужчина, не решаясь продолжать разговор, замолчал. Возможно, он просто собирался с мыслями. Стаменов затаил дыхание.
— Вы хорошо помните тот день?
— Как я могу не помнить его, — ответил мужчина. — Такой день не забудешь…
— Но ведь все дни в вашем учреждении похожи один на другой, — возразил Стаменов словами своего подзащитного.
Лицо мужчины оживилось, он энергично замотал головой:
— Нет, это не совсем так. На следующее утро мы обсуждали вот с ней, кто бы мог это сделать. И вспомнили весь тот день до последней минуты.
— Он уходил куда-нибудь или не уходил? — нетерпеливо спросил Стаменов.
— В том-то и дело, что уходил, — огорченно ответил мужчина.
— Когда?
— Он ушел без десяти два. И вернулся точно в три.
Стаменов посмотрел на него с некоторым недоверием.
— Похвальная категоричность.
— Напрасно иронизируете. У меня есть веские доказательства. Я ведь тоже юрист, как и вы, и разбираюсь в таких вещах. Не бойтесь, я вас не подведу. В два часа мы пьем свой послеобеденный кофе. Втроем, я хочу сказать. Каждый день, как по часам… В дни зарплаты мы сбрасываемся, покупаем кофе и сахар, потом наслаждаемся… Мы только поставили кофейник, как он собрался уходить. Помню, я ему еще сказал: «Подожди немного, сейчас будет готов кофе». Но он спешил.
— Куда спешил?
— Нужно было навести какие-то справки, нам часто приходится это делать. Он попросил оставить ему его порцию, сказал, что все равно любит пить кофе холодным.
— А это верно? — прервал его Стаменов. — То, что он предпочитает пить кофе холодным?
— Мммда! — не совсем уверенно произнес мужчина. — Иногда действительно пил его холодным… Так вот. Он ушел, а вернулся ровно в три. Спросите, почему я это запомнил? Я тогда принимал антибиотик, как раз в три мне нужно было проглотить таблетку… Сами видите, что у нас и сейчас нет стаканов для воды. А у него был, собственный. Он держал его в закрытом на ключ ящике стола. Когда он вошел, я попросил у него стакан и пошел за водой. Он — большой чистюля, даже немного маньяк в этом отношении. Не пользуется чужими вещами.
— Уборщица его как огня боится, — вмешалась в разговор женщина.
— А в каком состоянии он вернулся? Был спокоен, как всегда?
Мужчина задумался.
— Вот этого я не помню… Он вел себя, как обычно.
— Нет, нет, он был совершенно спокоен! — снова сказала женщина. — Помню, он даже пошутил. Проходил мимо рыбного магазина и увидел очередь. Спросил, за чем стоят, и ему объяснили, что должны «выбросить» красную икру. Он рассмеялся. «Растет, — сказал, — народное благосостояние». Затем выпил свой кофе.
— А потом?
— Что потом?
— Он был с вами до конца рабочего дня?
— Нет, к четырем часам его позвала Невена Борова, наша начальница, она работает этажом выше. Она позвонила по телефону и через меня велела ему немедленно подняться. Больше мы его уже не видели. А на следующий день узнали о несчастье.
Адвокат задумался: пока он не услышал ничего утешительного. О серьезном алиби не могло быть и речи.
— Скажите, а кто-нибудь приходил к вам, интересовался этими вопросами? Из милиции, например?
— Нет, никто! — ответили Стаменову в один голос.
Очевидно, следствие было не слишком тщательным. Стаменов любезно попрощался с коллегами Радева и поднялся этажом выше, в кабинет Невены Боровой. Его встретила сухая нервная женщина лет пятидесяти. Что-то небрежное, даже неопрятное было во всем ее облике, но это почему-то скорее располагало к ней, чем отталкивало. Возможно, этому способствовали ее интеллигентность и умные, немного усталые глаза. Стаменов в нескольких словах объяснил, кто он и зачем пришел. Лицо женщины потемнело.
— Это ужасный случай, — сказала она тихо. — Даже невероятный. Столько времени прошло, а я все не могу прийти в себя. Он был исключительно хорошим и честным служащим. Правда, работал без огонька, но зато чрезвычайно добросовестно.
Затем она немного подумала и добавила:
— В нем была какая-то надломленность… Мне не верится, что такой человек способен на убийство!
— И мне не верится, — неожиданно для самого себя сказал Стаменов.
— Да, надломленность и безнадежность. И я понимаю, почему он тут же признался. Таким людям не хватает воли к сопротивлению.
— Его коллеги говорят, что в тот день вы вызывали его к себе.
— Да, вызывала.
— В котором часу?
— Думаю, что около четырех. Мне нужно было подготовить доклад для нашей главной дирекции. А он был старшим референтом, без него этого доклада сделать невозможно. Мы составили доклад, и я его отпустила.