— А в каких семьях она давала уроки до девятого сентября? — спросил Димов.
— Извини, но этого я у нее не могу спросить.
— Есть и другие способы. Иди к ее сестрам, они тебя засыпят сведениями.
Ралчев закончил свой доклад. Димов молчал. Все эти данные ни к чему не вели. По всему было видно, что Пандиловы и в самом деле обеднели. Гипотеза об убийстве с целью грабежа становилась все невероятней. Больше всех мог бы рассказать о материальном положении семьи Стефан Радев. И было бы гораздо естественнее и проще всего именно его об этом и расспросить. Но инспектор сразу же отказался от такой мысли. Еще не пришло время для подобных разговоров. Пока они ни к чему не могли привести.
И он решил снова поговорить с Розой. Еще при первом свидании она сразу произвела на него хорошее впечатление своей чистотой и откровенностью. Но, к сожалению, ей была свойственна и крайняя наивность. Правда, порой и наивность полезна: наивный человек откровеннее.
Димов взял у Ралчева адрес Розы, сел в свой «Москвич» и вскоре был возле дома Желязковых. На его счастье в доме, наконец, заработал лифт, и он легко попал на девятый этаж. Инспектор позвонил. Роза почти сразу открыла. Несколько мгновений она недоуменно смотрела на незваного гостя, пытаясь вспомнить, кто это. Потом сдержанно произнесла:
— А, это вы, товарищ инспектор!.. Проходите.
— Спасибо.
Роза провела его в комнату. Димов сел в одно из кресел, не спуская глаз с молодой женщины. Она показалась ему не такой, как прежде, словно она заново родилась для какой-то иной, более сложной жизни.
— Товарищ Желязкова, у меня есть к вам несколько вопросов, — мягко начал Димов.
— Задавайте, — также сдержанно ответила Роза.
— Суд закончился, но следствие продолжается. Мы все еще не знаем, кто убил вашу мать. И почему. А это очень важно. Если мы поймем, почему ее убили, путь к истине станет намного легче.
— Но я уже говорила вам, что понятия об этом не имею. Не знаю, кто и зачем мог убить маму. У нее совершенно не было врагов.
— Я и не сомневаюсь в этом. Но ведь убить могут и самого невинного. С целью ограбления, скажем.
— Ограбления?
— К примеру. Чаще всего убивают именно с этой целью. Ответьте мне, хранила ли ваша мать дома какие-нибудь драгоценности? Или деньги?
— Нет! — уверенно ответила Роза. — Мы никогда не располагали большими средствами. Почти все, что у нас было, мы отдали за квартиру.
— Даже деньги, полученные за дом?
— Все, все… Сами знаете, как дорого сейчас частное строительство.
— И все же подумайте. Ваша семья когда-то была зажиточной. В таких семьях всегда хранятся драгоценности — браслеты, колье, дорогие кольца.
— Нет! Ни о чем подобном я не слышала. Сколько бы ни стоили такие вещи, их все-таки носят. А я никогда не видела на маме драгоценностей.
— Их далеко не всегда носят, — мягко возразил Димов. — Вы же знаете, что в таком обществе, как наше, это не принято. А некоторые просто боятся, одни — разговоров, другие — еще чего-то… Даже в самых бедных семьях что-нибудь да есть. Какая-нибудь золотая монета в узелке, кольцо, золотые часы… А что уж говорить о вашей семье, в которой был даже министр? Не может быть, чтобы у вас не было никаких драгоценностей!
— Возможно, они и были, — грустно согласилась Роза, — но дедушка все продал. Я слышала, что лет десять-пятнадцать у них почти не было доходов.
— Понимаю… И все же… Неужели у вашей матери не было ящика, который она тщательно запирала?
— Ну как же, был! — внезапно ответила Роза.
Инспектор насторожился.
— Вот видите! Вы помните этот ящик?
— Верхний ящик комода. А комод стоит в спальне. Наверное, вы заметили красивый старинный комод, привезенный из-за границы… Мама говорила, что ей давали за него две тысячи левов.
— И все же она его не продала. Человек никогда не продает самых красивых и самых дорогих вещей. Они — что-то вроде последнего запаса. На случай. У наших людей это стало своеобразным инстинктом — постоянно иметь какой-нибудь небольшой запас… На случай тяжелой болезни или смерти… Когда вы выходили замуж, мать не подарила вам какую-нибудь брошку или браслет?
— Нет!
— А такие вещи обычно хранят в старинных шкатулках с хорошим запором. Чаще всего в металлических…
Роза внезапно вздрогнула и удивленно посмотрела на него.
— В металлических шкатулках? — спросила она. — Кажется, у нас была такая шкатулка… Хотя я и видела ее всего один раз.
Димов почувствовал, что у него перехватывает дыхание. И все же он совершенно спокойно произнес:
— Продолжайте, продолжайте, пожалуйста. Когда вы ее видели?
— Два года назад. Когда мы переезжали на новую квартиру. Мы с мамой сидели впереди, рядом с шофером грузовика. И она держала шкатулку в руках.
— Вы не спросили ее, что это?
— Спросила, конечно. Но она ответила, что это не ее шкатулка. И заботливо укутала ее шарфом.
— После этого вы ее уже не видели?
— Нет.
— Помните, как она выглядела?
— Она вот такая, — Роза показала руками величину шкатулки, — зеленого цвета.
— И только? Ведь вы, молодые люди, очень впечатлительны.
Роза задумалась.
— Да, зеленого цвета… С ручкой… Квадратная и с бронзовым орнаментом по углам. Возле замка что-то вроде черного герба. Но я не очень в этом уверена, может, это просто игра воображения…
— Нет, не игра! Герб представлял собой золотого льва с названием фирмы.
— Откуда вы знаете?
— Ниоткуда! — засмеялся Димов. — Должен вам сообщить, что приблизительно так выглядят шкатулки такого типа. У нас их раньше выпускали только две фирмы.
— Я впервые видела такую шкатулку…
— Естественно, вы ведь росли в другое время. Сейчас нам не нужны шкатулки. Спасибо вам, Роза! — Димов впервые назвал ее по имени.
И встал с несколько благодушным и беззаботным видом.
— Вы кому-нибудь говорили об этой шкатулке?
— Нет! Совершенно никому. Да и зачем? Я сейчас же забыла о ней. И не вспомнила бы, если бы вы не навели меня на мысль о ней.
— Да, конечно… Извините за беспокойство. Вы не рассердитесь, если мне придется снова обратиться к вам за помощью?
— Ну. конечно, приходите.
— Отца не беспокойте. Даже я не решаюсь обращаться к нему. Ему надо прийти в себя.
— Это я понимаю лучше вас!
Через четверть часа Димов был в управлении. И сразу же спросил у секретарши о Ралчеве.
— Он вернется часам к двенадцати, — ответила она.
— Пусть сразу же зайдет ко мне!
Инспектор вошел в свой кабинет. Но не сел, как обычно, за стол, даже не просмотрел последнего бюллетеня. Когда через час Ралчев вошел в кабинет, его начальник задумчиво ходил из угла в угол. Но по блеску его глаз Ралчев понял, что случилось нечто важное. И он сразу спросил:
— Нашел что-то?
Димов засмеялся:
— Ничего особенного. И все же у меня такое чувство, словно у меня выросли крылышки.
— Расскажешь?
— Конечно. Но сначала хочу кое о чем тебя порасспросить.
— Расспрашивай.
— В спальне Радевых стоит дорогой старинный комод. Ты его помнишь?
— Прекрасно помню. Каждому хотелось бы иметь такой комод.
— Кто его осматривал при обыске?
— Я сам.
— Там были закрытые на ключ ящики?
— Нет, все ящики были открыты.
— Так я и думал! Вы не обнаружили в одном из них железную шкатулку вот такой величины? — И Димов, как и Роза, показал ее размер.
— Нет! — кратко ответил Ралчев.
— Ты уверен?
— Совершенно уверен.
Димов вздохнул и опустился в кресло. Его лицо прояснилось, и он стал подробно рассказывать о разговоре с Розой. Теперь и у Ралчева заблестели глаза.